«Недостаток общественного обсуждения — это проблема. Алина Сапрыкина: «Хочется прежде всего освободить территорию Алина николаевна сапрыкина год рождения

Интервью: Алиса Таежная
Фотографии: Александр Карнюхин
Макияж: Фариза Родригес

В РУБРИКЕ «КНИЖНАЯ ПОЛКА» мы расспрашиваем журналисток, писательниц, учёных, кураторов и других героинь об их литературных предпочтениях и изданиях, которые занимают важное место в их книжном шкафу. Сегодня своими историями о любимых книгах делится директор Музея Москвы Алина Сапрыкина.

Алина Сапрыкина

Директор Музея Москвы

Для меня книга обязательно должна быть осязаемой, иметь вес, историю, пахнуть бумагой

Влияют ли прочитанные книги на выбор профессии? Да, они имеют просто колоссальное значение. Как воздух, как люди рядом. Потому что из них складываешься ты сам. Я люблю читать сколько себя помню, лет с шести. Конечно, сейчас мои дети читают уже в четыре года, но раньше, перед школой - советской школой с бодрыми октябрятами и пионерами - особенно не спешили: всему своё время. В доме у нас была большая библиотека: от философских и культурологических книг до учебников по экономике и кибернетике - это специальности моих родителей. Ещё у нас было много альбомов по искусству. Сама я читала всё подряд - что попадалось, что появлялось новое. Книги в моём детстве вообще больше ценились, а по библиотеке судили о человеке, поэтому их подбирали с особой тщательностью. Среди них были и те, что доставали с трудом или получали в обмен на сданную макулатуру. Отчасти поэтому я до сих пор не могу выбрасывать книги: рука не поднимается. Я совсем не читаю в электронном виде: для меня книга обязательно должна быть осязаемой, иметь вес, историю, пахнуть бумагой.

Первое что я прочла, едва научившись складывать слова в предложения, - «Сказки» Ганса Христиана Андерсена. Уже в детстве я была серьёзным и ответственным человеком, поэтому не любила фэнтези и приключения. Читала исторические романы, серию «ЖЗЛ» об Эврипиде, Чаадаеве, Омаре Хайаме, Маяковском. Любила классическую литературу. Потом Розанова, Бердяева и Соловьёва, далее Хармса со товарищи. В моей жизни были старые дачные подшивки журналов «Иностранная литература» и «Новый мир». Потом «Вопросы философии» и «Логос» - счастливое студенческое время. Были смешные журналы типа «Птюч» и «Ом», когда стало вдруг понятно, что визуальные форматы начинают оттеснять тексты - и вот теперь мы с вами в едином медиапространстве.

Важной книгой в переходном возрасте стал роман «Мастер и Маргарита», который я читала с большой грустью. Сложное ощущение, очень подходящее для становления юной души, что добро и зло суть две стороны одного и того же, но ты всегда должен чувствовать истину, делать выбор на каждом шагу. Два главных писателя моей жизни - Чехов и Гоголь. Гоголь - гений, но Чехов ближе. Если бы мне предложили путешествие во времени, чтобы встретиться с каким-то писателем, то выбор был бы однозначным. Для меня слова, которые говорят о жизни во вселенной Чехова - нежность, любовь, боль, мимолётность, вера, самоотверженность, - базовые понятия, определяющие человека.

Мне интересно искать и просматривать издания, которые сейчас кажутся странными. Документы странноприимных домов конца XIX века, литература агрономов начала XX века, советский индустриальный реализм, всякая градостроительная статистика - своего рода антиподы художественной литературы. Сейчас подобные тексты и цифры воспринимаются как инфографика, поэтому старые материалы лучше именно просматривать, как мы рассматриваем старые карты, например.

Я читаю либо довольно медленно, когда книга усваивается сердцем, либо совсем быстро, когда её надо уловить разумом. Книги я не покупаю, а достаю с полок, которые кажутся бесконечными. Издания всё время сами откуда-то берутся, как будто размножаются, а ещё их дарят. Дети тоже любят читать, и у них собирается своя библиотека: к счастью, традиция чтения в нашей семье продолжается. Я читаю по утрам за чашкой кофе, когда дети ушли в детский сад и школу, а перед рабочим днём ещё есть немного времени. В путешествие я всегда беру как минимум одну книгу, но не всегда читаю - иногда получается, что только вожу с собой. Путешествие - лучшая замена книге, книга же - это замена собственного опыта опытом других людей. В путешествии нужно прислушиваться к себе и своим ощущениям, а в книге важно слышать голос автора и его героев.

Путешествие - лучшая замена книге, книга же - это замена собственного опыта опытом других людей

Александра Литвина

«История старой квартиры»

Книгу мы купили детям на ярмарке, но читали и рассматривали её с удовольствием всей семьёй. Она о том, как в истории простых обитателей старой московской квартиры отразилась история России ХХ века. Формально детская, она поднимает недетские вопросы о доносах и репрессиях. На каждой странице нарисована одна и та же квартира старого дома в московском переулке, в которой от года к году меняются обитатели, обстановка и темы разговоров на диване.

Читатель входит в квартиру октябрьским вечером 1902 года и остаётся тут на целых сто лет. Истории рассказывают не только сами герои, но и их вещи: мебель и одежда, посуда и книги, игры и предметы быта - объекты несут на себе отпечаток времени и хранят следы эпохи, в которой они были созданы и служили. Потом я купила ещё одну «Историю старой квартиры» и отнесла на работу. В Музее Москвы мы с коллегами ещё год назад задумали выставку «Старая квартира», которая откроется в ноябре, и она должна была быть похожа на эту книгу.

Дмитрий Опарин, Антон Акимов

«Истории московских домов, рассказанные их жителями»

Дмитрий Опарин, бывший обозреватель «Большого города», читал лекции в образовательном центре Музея Москвы и был приглашённым гидом экскурсионного бюро при нашем музее. У бюро всегда была мечта делать экскурсии в мастерские к художникам или просто к московским старожилам. Первый раз мы попробовали такой формат в 2013 году, когда проводили выставку «Московский тучерез» - о доме Нирнзее, отмечавшем столетие. Выставку тогда собрали вместе с жителями, теми, кто там родился и прожил всю жизнь (таких было совсем немного). Когда чуть позже у Дмитрия возникла идея книги о жизни старых домов и их обитателей, мы решили издать её в рамках издательской программы музея - и она стала одним из бестселлеров ярмарки Non/fiction.

«Музей 90-х. Территория свободы»

Проект «Музей 90-х» был запущен в 2014 году и сначала существовал в виде интерактивного музея на одном интернет-портале, а потом в виде серии монологов. Книга стала частью этого диалога об эпохе российской истории. О девяностых спорят до сих пор - их вспоминают с ностальгией или ненавистью. «Музей 90-х» - это голоса, документы и артефакты времени моего становления. Здесь есть воспоминания обо всём - от «Партии любителей пива» до челноков и улова из заграничных поездок. Здесь рассказывается про новояз эпохи, программу «Про это» и фильмы из видеопроката, первые заработки миллионера Чичваркина и зарождение лужковского стиля в архитектуре.

Донна Тартт

«Щегол»

Книга, которую прочли все мои знакомые, кого ни спроси. Это книга о силе искусства и о том, как оно - подчас совсем не так, как нам того хочется - способно перевернуть всю жизнь. История начинается с того, что тринадцатилетний Тео Декер чудом остаётся жив после взрыва, в котором погибла его мать. Без единой родной души на всём свете он скитается по чужим домам и семьям - от Нью-Йорка до Лас-Вегаса, - и его единственным утешением, которое, впрочем, чуть не приводит к его гибели, становится украденный им из музея шедевр голландского мастера. Удивительно увлекательная книга, от которой невозможно оторваться, - меня не удивляет её популярность. И этот толстый том идеально подходит для того, чтобы брать его с собой в командировку или в длительное путешествие.

Алексей Иванов

«Тобол. Много званых»

Большой исторический роман о Сибири петровского времени, воссоздающий образ эпохи. Иванов - тот современный писатель, чью новую книгу я сразу бросаюсь читать, как только она выйдет. Мне нравится, как сам Иванов рассказывает о своём подходе: «Есть историческая правда, за которую ратуют историки, то есть то, как всё происходило на самом деле, в реальной последовательности, подкреплённой документами. Есть прерогатива политика - это идеология, которая чаще всего формируется в современности, а потом искусственно внедряется в прошлое для того, чтобы сделать нынешнюю идеологию более легитимной. Но есть и дело писателя - художественное осмысление эпохи... Я как писатель идеологию не вношу в исторические произведения, ориентируюсь на образ. А ради образа порою нужно отклониться от исторической основы».

Михаил Салтыков-Щедрин

«Господа Головлёвы»

«Снявши халат, в одной рубашке, сновал он взад и вперёд по жарко натопленной комнате, по временам останавливался, подходил к столу, нашаривал в темноте штоф и вновь принимался за ходьбу. Первые рюмки он выпивал с прибаутками, сладострастно всасывая в себя жгучую влагу; но мало-помалу биение сердца учащалось, голова загоралась - и язык начинал бормотать что-то несвязное. Притупленное воображение силилось создать какие-то образы, помертвелая память пробовала прорваться в область прошлого, но образы выходили разорванные, бессмысленные, а прошлое не откликалось ни единым воспоминанием, ни горьким, ни светлым, словно между ним и настоящей минутой раз навсегда встала плотная стена.

Перед ним было только настоящее в форме наглухо запертой тюрьмы, в которой бесследно потонула и идея пространства, и идея времени. Комната, печь, три окна в наружной стене, деревянная скрипучая кровать и на ней тонкий притоптанный тюфяк, стол с стоящим на нём штофом - ни до каких других горизонтов мысль не додумывалась». Последний тематический номер журнала «Сноб»? Нет! 1875 год. Салтыков-Щедрин. Лучшее в отечественной литературе описание похмелья.

Дмитрий Быков

Книга Дмитрия Быкова «Советская литература. Краткий курс» - это больше трёх десятков очерков о советских писателях, от Максима Горького и Исаака Бабеля до Беллы Ахмадулиной и Бориса Стругацкого. В её основе - материалы уроков для старшеклассников и лекций для студентов. Мне нравятся даже сами названия глав: «Сам себе человек» - о Горьком, «Броненосец „Легкомысленный“» - о Луначарском, «Могу» - об Ахматовой, «Перевод с неизвестного» о Грине, «Дикий Дон» - о Шолохове. Где-то Быков рассказывает и о биографии, и о произведениях в целом, где-то просто даёт критическую оценку, где-то пересказывает текст, а иногда останавливается только на одном произведении автора - и все складывается в удивительный поток информации, мыслей и чувств, самой жизни.

Главный импульс во время чтения - побежать и перебрать (и поставить на полках в другом порядке) всю имеющуюся дома советскую классику. Так точно Дмитрий Быков пишет об СССР: «Для того чтобы эта страна возникла, сначала понадобилось очень много разрухи и братоубийств, а потом - стремительная тоталитарная модернизация. Эта модернизация сопровождалась приоритетным вниманием к развитию науки и культуры - одинаково несвободных, но со временем научившихся вести двойную жизнь. Советская культура была продуктом этого энтузиазма, страха, соглашательства, поисков эзоповой речи - при том что рыночного гнёта она не знала вовсе и зависела только от идеологической конъюнктуры, а заискивать перед массовым читателем никто её не обязывал. Получившийся продукт заслуживает изучения вне зависимости от качества - таких условий на протяжении семидесяти лет не знала ни одна культура в мире».

Александр Куприн

Избранные сочинения

Избранные произведения Куприна издавались много раз и в разных издательствах. Мне больше всего нравится красивая жёлтая книга «Художественной литературы» (1985 год) со вступительной статьёй составителя Олега Михайлова (он же - автор «Куприна» в серии «ЖЗЛ»), в которой он вспоминает, как в Ясной Поляне у Толстого гостил Репин («маленький, быстрый, рыжеватый, с седеющей эспаньолкой»).

Вечером, когда в зале с фруктами собрались близкие, Репин попросил Льва Николаевича что-то почитать вслух. «Тот размышлял недолго: „Конечно, Куприна… Два небольших рассказа - "Ночная смена" и "Allez!"“ Читал Толстой бесподобно. Просто, без намёка на театральность и даже словно без выражения. Ничего не подчёркивая, ничего не выделяя, он как бы давал тем самым писателю возможность самому поведать… Кончив читать „Ночную смену“, Толстой указал на некоторые места, которые ему особенно понравились, прибавив: „Ни у кого вы ничего подобного не встретите“. <...> Затем Толстой стал читать „Allez!“ - трогательный рассказ о маленькой цирковой наезднице. Но когда дошёл до сцены самоубийства, его слегка альтовый голос задрожал. Толстой отложил книжку в мягком переплёте, вынул из кармана серой бумазейной блузы фуляровый платок и поднёс к глазам. Рассказ „Allez!“ так и не был дочитан».

Дональд Рейфилд

«Жизнь Антона Чехова»

«Три года, проведённые в поисках, расшифровке и осмыслении документов, убедили меня в том, что ничего в этих архивах не может ни дискредитировать, ни опошлить Чехова», - написал о Чехове британский литературовед Дональд Рейфилд. Любая биография - это отчасти вымысел, который, тем не менее, должен быть увязан с документальными данными.

В жизнеописании писателя предпринята попытка расширить список привлекаемых источников, так что его фигура стала ещё более неоднозначной. Но ни гениальности, ни очарования в Чехове не убавилось. Рейфилд описывает, как Чехова постоянно тяготила непримиримость интересов художника с обязательствами перед семьёй и друзьями. А ещё эта книга - исследование талантливой и чуткой интеллигенции конца девятнадцатого века, одного из самых насыщенных и противоречивых периодов в культурно-политической жизни России.

Директор Музея Москвы рассказала об изменениях в музее за год своей работы на посту и новой постоянной экспозиции

Интервью с Алиной Сапрыкиной, директором Музея Москвы

Прошло больше года с тех пор, как Алина Сапрыкина заняла должность директора . За этот год изменилось многое, но главное – вектор развития музея. Из маргинального места с постоянной экспозицией и огромными запасниками Музей Москвы превратился в живую площадку для временных выставок (включая и современное искусство, и проекты, связанные с историей города), лекций и разного рода маркетов, которые регулярно проводят в обновленном дворике музея. В интервью Aroundart Сапрыкина рассказала о том, как соблюсти грань между развлечениями, исследованиями и выставками для широкого круга зрителей, об итогах и будущих проектах, а также о новой постоянной экспозиции Музея Москвы.

АБ: Прошел ваш первый год в Музее Москвы – какие главные достижения и провалы?

АС: Самое главное в музее за этот год – это осмысление его нового масштаба. Он вырос из Музея истории города, и было важно заново сформулировать концепцию музея, не потеряв его истории. Мы добавили линию, посвященную современной Москве, и сейчас музей претендует на то, чтобы стать одним из лучших наряду с музеями других мировых столиц. Мы изучили опыт разных площадок: городские музеи Лондона, Амстердама, Берлина, Шанхая, Сингапура… Все они очень разные, и наша задача – найти свой образ. Краеведческие музеи городов возникали в основном в 1960–70-е годы. Новые музеи городов в 2000-х – уже не краеведческие, это комплексные музеи, центры городской жизни, в которых отражены современное искусство, архитектура, урбанистика, мода; это дискуссионные площадки и выставочные, коммуникационные и презентационные, это и форум, и издательская, и образовательная программа. То есть все, что происходит в городе сейчас, все должно показываться в музее города.

АБ: Какой будет новая постоянная экспозиция Музея?

АС: Мы видим новую постоянную экспозицию как главную часть городского музея и думаем над тем, как показать историю не статичной, а живой. Безусловно, она должна быть современной, мультимедийной, впечатляющей. Музей Москвы возник в конце XIX века и обладает разнообразнейшей коллекцией в миллион единиц хранения. Это археологические находки, живопись, скульптура, графика, фотография, документальные источники, редкие книги, коллекция автомобилей, коллекция городской среды (ворота, фонари, рекламные вывески), предметы повседневной жизни горожан (одежда, предметы интерьера, посуда) и многое другое. Здесь копились все генпланы, макеты, проекты по расширению дорог, по строительству зданий, указы, награды. И сейчас мы должны очень внимательно проанализировать то накопленное богатство, на основе которого можно будет спроектировать постоянную экспозицию. Это наша основная цель – реализовать этот проект.

АБ: Когда вы планируете открыть историческую часть для зрителей?

АС: Провиантские склады, в которых находится Музей Москвы, нуждаются в реставрации. Работы можно осуществлять поэтапно, корпус за корпусом, не приостанавливая развития музея. В этом году выделены средства на реставрацию одного маленького домика, кордегардии в центре нашего комплекса, он сейчас находится в аварийном состоянии. Там мы хотим разместить Детский центр. Реставрация как таковая началась со сноса мойки в центре двора, с постепенного возврата исторического облика территории. Мы планируем поэтапную реставрацию, чтобы не закрывать музей. По результатам проведенного за год комплексного обследования Провиантских складов – а они построены в 1835 году и ни разу не реставрировались – был подготовлен проект, который уже согласован с Москомнаследием. Это основа, но если ее реализовать как есть, то мы попадем в 1835 год. А нам нужен современный музей. Поэтому необходим второй этап – это проект приспособления.

Мойка во дворе Музея Москвы, торжественно снесенная в рамках Ночи искусств // Colta.ru

АБ: Вы к нему еще не приступали?

АС: Нет. Сложность в том, что работы по реставрации и приспособлению должны вестись одновременно. А проекта приспособления пока нет – мы только планируем объявить на него конкурс. Это долгий путь. И когда пространства будут подготовлены, вот тогда можно будет говорить об открытии постоянной экспозиции, над которой мы уже сейчас начинаем работать.

АБ: Этим занимаются и прежние, и новые сотрудники?

АС: Да, некоторые хранители и научные сотрудники трудятся в музее 20–25 лет, они занимаются научной инвентаризацией фондов, перебирают весь материал и вытаскивают самые ценные вещи. Переехав в Провиантские склады в 2011 году, музей перевез сюда свои коллекции, а также часть старой постоянной экспозиции – это «Древняя и средневековая Москва ». В будущей экспозиции у нас есть идея развернуть историю Москвы с древности до наших дней. И здесь будет важно использование самых новых технологий и взаимодействие со специалистами международного уровня – мы не планируем разработать концепцию исключительно собственными силами. Так, Пушкинский музей, например, работал с французской компанией, Политехнический – с англичанами, Еврейский музей – с американцами.

АБ: В каких залах планируется разместить постоянную экспозицию?

АС: Возможно, на двух этажах центрального корпуса, широким фасадом выходящего на Садовое кольцо. Два других корпуса мы планируем использовать под временные выставки: по истории города и его актуальным событиям, искусству, урбанистике, архитектуре, фотографии, по проблемам, например, транспорта или экологии в Москве, по новым интерактивным проектам с городскими жителями. Если говорить о воплощении – это должно быть похоже на экспозицию Еврейского музея в Бахметьевском гараже.

АБ: То есть это такой антропологический принцип, показывать Москву через судьбы людей?

АС: В общем да, через людей в первую очередь. Показать историю Москвы как столицы большой страны с ключевыми ее культурными событиями через простого человека, судьбы и жизни, простые вещи, касающиеся повседневности. Именно такого материала у нас в фондах очень много.

Основной проект IV Московской международной биеннале молодого искусства в Музее Москвы, 2014 // Фото: Музей Москвы

АБ: А как сейчас складывается и формируется выставочный план? Ведь многие из ваших проектов непосредственно не связаны с московской, с городской историей. Вы не боитесь стать очередным музеем современного искусства?

АС: Мы стараемся все проекты пропускать через идею города и Москвы – все наши проекты, даже если это маркет еды во дворе или детский праздник, связаны с ощущением города, причем в самых разных контекстах. Например, на выставке граффити мы показываем также фотографии – Москву с надписями на стенах городских домов в тот период, когда как такового жанра граффити у нас еще не существовало. И тут прослеживается вся динамика: как это явление возникло, как развивалось и как поселилось в музее.

Другое дело, что диапазон тем наших выставок, действительно, широк. Но мы всегда исследуем Москву: в историческом ракурсе и в современности. Что сейчас самого интересного происходит? Биеннале молодого искусства: это кто? Это те же наши горожане, самые лучшие, прекрасные, которые занимаются осмыслением своего времени и показывают это в своем творчестве. В идеале если к нам попадает, скажем, турист, он сначала знакомится с историей города, которому много лет, а потом попадает в самый центр самого актуального, в самую гущу городских событий – биеннале, форум, фэшн-показ.

АБ: Есть программа развития музейных филиалов? Может быть, какие-то кросс-культурные выставки на разных площадках?

АС: В нашем музейном центре объединено семь музеев. И у каждого – своя команда, свой директор, своя программа и концепция. У нас в Провиантских складах мы планируем сделать инфо-пойнт для туристов, где бы им была предоставлена вся информация о культурных событиях в городе, где можно было бы аккредитоваться на мероприятия, купить билеты во все музеи, – не только в семь наших филиалов. Мы как музей города должны оперировать всей городской информацией. Наши филиалы очень разные: Музей русской усадебной культуры Влахернское-Кузьминки, музей в Доме на набережной, созданный жильцами этого дома, музыкальный Музей гармоники Мирека, Музей истории Лефортово, Старый Английский двор, Музей археологии, единственный подземный музей в Москве. И нам как музею города хотелось бы быть корректным оператором всего происходящего, как-то выделяя по возможности и свои филиалы среди всех.

АБ: А есть у вас в планах привозить выставки из городских музеев Лондона, Парижа, конференции может быть какие-то проводить?

АС: Планируем, конечно, и – привозим. В международном музейном союзе ICOM существует объединение СOMOC, куда как раз входят музеи городов – то есть это отдельная такая ассоциация: городские музеи активно обмениваются информацией, сотрудничают друг с другом, проводят конференции и форумы. И наш московский музей играет в нем важную роль.

Выставка «Урбанизм: город в моем сознании» в Музее Москвы, 2013 // Codered.ru

АБ: Как формируется ваш выставочный план? Хватает ли городского финансирования?

АС: Перед нами, как и перед всеми музеями, сейчас поставлена задача увеличения внебюджетных доходов. У нас есть разные коммерческие предложения для наших посетителей: работает сувенирный магазин, мастерские, можно отметить детский день рождения, есть экскурсионное бюро, которое водит экскурсии по музею и по всему городу, можно заказать копии или принты интересных вещей из фондов. Еще у нас огромный и очень красивый двор – в нем можно проводить самые разнообразные мероприятия, в том числе массовые. Мы стараемся привлечь стратегических партнеров музея на год и более, а также приглашаем спонсоров или партнеров на разовые выставочные проекты. У нас в плане более 20 выставок в год, есть совместные – например, « », куратором которой была Ирина Меглинская. Средства тоже по-разному аккумулируются: бюджетные, партнерские, спонсорские. Значимое событие этого года – «Москва в годы Первой мировой войны». По современности – кураторский проект « », IV Московская биеннале молодого искусства. Осенью будет выставка, посвященная Петербургу – «Другая столица». Из партнерских проектов – идет работа с художниками Виноградовым и Дубосарским, которые ходят к нам в фонды и пересматривают вещи, пытаясь соединить историю и современность в проекте «Ускользающая реальность», который откроется в сентябре. Зимой хотим открыть выставку, посвященную детству в советское время, немного ностальгическую. Одним из самых крупных наших мероприятий будет, конечно, фестиваль в День города.

АБ: Об издательской программе расскажете?

АС: Издательская программа продолжает традиции музея – это издание книг, путеводителей, переиздание старых карт, новые книги про город. За этот год мы сделали путеводитель по Петровскому Путевому Дворцу, готовим книгу по истории самых интересных домов Москвы. Мы сделали фирменный стиль для издательской программы, дизайнер Настя Яруллина, которая пришла к нам из «Московских Новостей», придумала узнаваемые обложки. За год у нас появилось какое-то количество профессиональных молодых людей, которые интегрировались в академическую команду музея. И наша задача, соединив разных людей и специалистов – вырасти в еще более успешную институцию.

АБ: А какие у вас личные ощущения? Не жалеете, что пришли на государственную службу?

АС: Нет! Ведь это потрясающе интересно – и это шанс сделать что-то действительно очень важное и значимое для людей, для города. Интересна, во-первых, сама площадка, мы имеем дело с ампиром, с великолепной архитектурой, в которой находиться – это отдельное ощущение. И в этих пространствах мы создаем особенный музей – музей города Москвы, который с одной стороны – совсем молодой в своем новом формате, с другой стороны – ему 118 лет, его коллекцию собирали люди разных эпох, вещь к вещи, описывали, исследовали, хранили и передали нам, а наша задача – передать дальше, вместе с информацией о нашем времени, о нашем городе.

АБ: Вы закупаете что-то современное в коллекцию? Что последнего появилось в фондах?

АС: Процесс пополнения наших фондов идет постоянно. Из покупок это были вещи Лемешева, князей Голицыных… Мы также активно принимаем предметы в дар. Музей традиционно пополняется благодаря меценатам: сначала это были дворянские или купеческие семьи, позже – советская элита. Кроме того, вся археология, которая раскапывается в Москве, поступает в Музей Москвы по закону. Недавно, в районе Поварской, например, раскопали склады – к нам поступили любопытные образцы посуды. Что касается современных работ, мы пока только разрабатываем концепцию комплектования: это будет городская среда, мода, дизайн. Эту линию мы сейчас только-только заводим.

АБ: Есть мечта?

АС: Сейчас мы делаем акцент на временных проектах и общегородских мероприятиях, потому как находимся в состоянии реставрации и описания фондов. Мечта наша – стать одним из лучших музеев городов в мире. У нас для этого все есть: площадка, фонды, активная жизнь вокруг. Мы должны стать местом, где бы всем было хорошо. Москва – город контрастов, и музей мог бы стать местом встречи очень разных людей, разных слоев, разных возрастов, разных интересов. Сейчас очень не хватает пространства и площадки для диалога, для разговора, и мы надеемся стать той платформой для коммуникации, которой бы доверяли самые разные люди. Задача музея – чтобы все любили всех. Это функция координатора, модератора, оператора, для нас посетитель – это самое главное. Если посетитель хочет увидеть великую историю великого города, он должен здесь это найти. Важен запрос, но и важна образовательная функция. Мы хотим быть музеем для всех. Это не вопрос противоречия, это вопрос модели. Создание такой модели – это моя мечта, идея и сверхзадача. Модель, которая была бы гармонической, цельной и при этом была бы продуктом, современным продуктом.

Выставка «С чего начинается Родина?», куратор Ирина Меглинская, Музей Москвы, 2014 // Дарья Туминас / Иван и Луна (братья Нечаевы, Иван и Андрей) Архангельская область, Мезенский район

Александр Петросян / Олег Зинатуллин - реставратор, часовщик; Санкт-Петербург
Олег Климов / Алексей Павлов (32 года) - шхуна STAR , старший механик; Акватория Курильских островов, Тихий океан
Елена Чернышева / Анна Васильевна Бигус - бывшая узница ГУЛАГ; Норильск

О популярности

За 120 лет своей жизни Музей Москвы никогда не считался достопримечательностью, значение которой выходит за пределы города. Вы говорили, что хотите сделать его одним из популярнейших мест в Москве. Удалось ли это за 4 года, что вы его возглавляете?

В 2015 году мы вошли в пятерку самых посещаемых городских музеев: 900 тысяч человек в год. Это большая цифра, взятая из общего числа посетителей всего объединения «Музей Москвы». В том же 2015-м (международный Союз городских музеев. - Прим. ред. ) выбрал нас как площадку для проведения 10-й юбилейной конференции. Нас выбрали в том числе и потому, что коллеги со всего мира обратили на наш музей внимание, наблюдая, как мы развиваемся. Но, конечно же, мы отдаем себе отчет в том, что городские музеи нигде не входят в тройку лидеров по посещаемости. Всегда и везде люди в первую очередь стремятся попасть в художественные галереи и осмотреть сам город.

- Как должен выглядеть современный и популярный музей города?

Он должен быть чем-то большим, чем просто место, где демонстрируются экспонаты, связанные с историей города. Его задача - быть социальным музейно-выставочным центром, местом встреч и общения. Необходимо, с одной стороны, отражать идентичность города, а с другой стороны - музей должен быть некой платформой, где встречаются художники, архитекторы, урбанисты, социологи, люди, занимающиеся исследованием моды, гастроэнтузиасты и музыканты. Мы должны очень быстро реагировать на то, что происходит в Москве, ловить темы, которые интересны именно сейчас, и реализовывать их в выставочные и лекционные проекты, запускать исследования. Что касается историко-архивной функции, то тут необходимо актуализировать прошлое, как бы переводить его на современный язык.

Вы предоставляете свою площадку для фестивалей уличных музыкантов, уже какое лето проводите во дворе , устраиваете конференции и кино показываете. Нет ли ощущения, что на фоне этих активностей выставки теряются?

Удивительный факт, но у нас нет постоянной экспозиции с 1947 года. Последняя выставка с предметами из нашей коллекции проводилась тогда в здании храма Иоанна Богослова под Вязом на Новой площади, в котором до 2011 года располагался музей.

Хроника Музея Москвы

Он был создан в 1896 г. по инициативе Московской думы. Тогда он назывался Музей городского хозяйства и располагался в одной из Крестовских водонапорных башен Мытищинского водопровода, построенных архитектором Геппенером в 1893 году (в конце 1930-х разрушены при реконструкции Ярославского шоссе). В 1920 году его переименовали в Московский коммунальный музей

1 из 4

В 1926 году учреждение переезжает в Сухареву башню, построенную в конце XVII века по проекту Михаила Чоглокова. В 1935 году башню разрушают - и музею снова приходится скитаться

2 из 4

Власти выделяют музею храм Иоанна Богослова под Вязом на Новой площади. Экспозиция знакомит посетителей с реконструкции Москвы, принятым в 1935 году, а после войны, в честь отмечаемого в 1947 году 800-летия столицы, открывается постоянная экспозиция. В 1986 году появляется современное название - Музей Москвы

3 из 4

В 2006 году правительство Москвы передает ему комплекс зданий Провиантских складов на Зубовском бульваре, построенных в 1829–1835 годах Федором Шестаковым по проекту Василия Стасова. До этого здесь базировалась автобаза грузовых и специальных автомобилей Минобороны

4 из 4

- Как вышло, что у вас до сих пор нет собственной экспозиции?

- Музей несколько раз менял свою концепцию, изменялись названия, здания. Это одна из особенностей городского музея: он как зеркало отражает то, что происходит вокруг, меняется концептуально и идеологически. И что касается постоянной экспозиции, ответ простой: музей переехал в здания Провиантских складов в 2011 году. И как бы хорошо он ни выглядел снаружи, его внутренние объемы и коммуникации остаются в плохом состоянии. Просто нецелесообразно заниматься постоянной экспозицией, не закончив реставрацию корпусов.

- И какой она будет?

Это все, что связано с историей города и бытом его жителей. Живопись, графика, скульптура, кино, фотоматериалы, документы, предметы быта, одежда, автомобили, предметы городской среды, двери, окна, решетки, люки.

- А разве это интересно молодой публике - аудитории, которая смотрит видеоблоги и курит вейп? По-моему, на всех ваших выставках - особенно ностальгических типа «Московской оттепели» - собирается публика от 30.

Мы поменяли подходы к рассказам о Москве. И все эти наши новые идеи освоения пространства - от кинопоказов во дворе до фестивалей еды - постепенно увеличивают трафик молодой аудитории. Допустим, изначально они пришли на видеоинсталляцию, но через потребление этих околомузейных форм начинают интересоваться и посещать выставочные проекты.

Показ Игоря Чапурина в этом году в музее

3 из 5

Показ Moschino

4 из 5

Каждое последнее воскресенье месяца во дворе устраивают блошиный рынок, где большинство продавцов - не торговцы лубочными сувенирами, а бабушки и дедушки, как с платформы Марк. Продают одежду, посуду, игрушки и книги

5 из 5

- Как для вас соотносятся историческое и современное?

Город для нас важнее формы высказывания. В этом смысле хочется упомянуть проект Виноградова и Дубосарского, которые сделали экспозицию из предметов, хранящихся в наших фондах. Или выставка Файбисовича , на которой он своими работами соединил два взгляда на один город: исследующий повседневность и живописный. Или выставка фотографа Влада Ефимова, который снимает Москву словно глазами ребенка.

Музей сегодня не хранилище для внутреннего научного исследования. Коллекции должны жить благодаря экспонированию в самых разных городских пространствах. Мы, например, сотрудничаем с метрополитеном - проводим совместные выставки и организуем . Делали проект в «Музеоне». А сейчас ведем переговоры о проекте на .

А если расширить географию - вот, предположим, какой может быть выставка Музея Москвы в Берлине? Сейчас многие музеи мира проводят проекты к , и понятно, какая русская фактура интересна Западу: цари, авангард, космос, кино, театр. А какую московскую идею сейчас имеет смысл там показывать?

В различных городах проводятся Дни Москвы, куда отбираются проекты на конкурсной основе. Мы, например, в этом году предлагаем выставку советского архитектурного . Нам кажется, тем же жителям Берлина это будет интересно.

Иностранцам - модернизм, старшему поколению - ностальгию, молодежи - фуд-корты и кинопоказы. А можете представить в своем музее проект, который будет интересен мигрантам из республик бывшего СССР, проживающим в городе?

После конференции CAMOC, одной из тем которой была как раз тема миграции, мы приютили Центр эмигрантских исследований. Теперь по понедельникам, когда музей закрыт, мы делаем совместные программы для детей мигрантов: рассказываем об истории города, его культуре.

У нас уже есть проект «Москва этническая», где лучшие специалисты, представители национальных диаспор, знакомят горожан с культурой и наследием многонациональной столицы.
В ближайшем будущем планируем сделать выставочный проект о Москве как о мультикультурном городе. Это важный процесс; мы только начинаем в этой области какое-то движение, понимая, что именно городской музей должен иметь такую социальную направленность.

1 из 10

5 апреля открылась выставка «Москва. Мода и революция»: 200 коллекционных предметов - платьев, аксессуаров, мебели, фотографий и других артефактов из собственных фондов, а также 100 предметов из собрания Александра Васильева

2 из 10

Биеннале молодого искусства

3 из 10

Выставка работ Резо Габриадзе

4 из 10

«Ускользающая реальность» дуэта художников Виноградова и Дубосарского.

5 из 10

Семен Файбисович «Москва моя»

6 из 10

«Летающие города» - на этой выставке показывали утопические проекты архитекторов XX века

7 из 10

Старые деревянные лыжи и другие винтажные экспонаты - выставка «Москва и спорт»

8 из 10

Выставка фотографий с умильным названием «С чего начинается Родина?»

9 из 10

«Советское детство» - выставки с оттенком легкой ностальгии традиционно одни из самых посещаемых в музее

10 из 10

Музей как модератор несогласных друг с другом горожан и чиновников

Запуск МЦК, реконструкция в рамках «Моей улицы», архитектурные конкурсы - вы участвуете в огромном количестве городских процессов. Есть ли у музея реальное влияние на них? Вот если, скажем, взять итоги конкурса по парку в Зарядье и то, что там . Вам это как?

Наших экспертов привлекали во время работы над проектом: у нас запрашивали исторические материалы. Это первое, а во-вторых, в 2014 году мы проводили выставку о Зарядье с различными вариантами решений, и наши посетители могли проголосовать за понравившийся.

Предлагалось отдать голос за один из следующих проектов: законсервированный археологический раскоп, топиарный парк, галерея современного искусства, мультимедийный центр и пятый вариант - типичная деревенская усадьба, где должен был разместиться культурный центр. И последний вариант победил с огромным отрывом. Мы сдали в Москомархитектуру результаты нашего социологического опроса, но культурный центр в виде усадьбы в результате не появится в парке «Зарядье», потому что, видимо, это шло вразрез с утвержденными концепциями.

- То есть вы просто предоставляли площадку для высказывания, но сами воздержались от высказывания?

Музей Москвы может выступать в роли эксперта, но, мне кажется, здесь важнее наша роль в качестве модератора. Различные группы и городские сообщества не могут найти между собой общий язык, потому что нет площадок, которые обеспечивали бы некую нейтральность по отношению к конкретным идеям. Мое видение городского музея - именно как такого модератора. Мы инициируем различные обсуждения, круглые столы, исследования, конференции, опросы. Это не исключает того, что наши сотрудники могут высказывать в медийном пространстве свою позицию. Но сам музей - это скорее работа с разными мнениями и подходами.

Недостаток общественного обсуждения - большая проблема. Возьмите ту же ситуацию с в Санкт-Петербурге. Если бы была какая-то четкая презентационная линия, многие вопросы удалось бы урегулировать. С другой стороны, существуют темы, которые должны обсуждать и принимать по ним решения исключительно профессионалы.

Тот самый ролик, где 120 лет истории музея уместились в три минуты с небольшим.

Вы сказали, что должны быстро реагировать на все, что происходит в городе. Понятно, что вы государственное учреждение, но почему Музей не занимал никакой позиции в градозащитных спорах последнего времени? Вы никак не вмешались в историю с прошлогодним сносом и разрушенными домовладениями в том же .

Если говорить конкретно об этой АТС, то у нас должны были пройти общественные слушания по этому вопросу - их инициировал Департамент культурного наследия. Должны были, но не состоялись. Повторюсь: мы всегда выступаем за прозрачное обсуждение. Но, мне кажется, массы не отдают себе отчета, насколько сложно устроено городское управление. Это масштабнейшие процессы. Это адский, реально титанический труд. Просто никто не видит, насколько непросто открыть новую линию метро или запустить МЦК. Или построить парк, и что это значит - запустить , благодаря которому мы сейчас записываемся в очереди во все нужные учреждения за 5 минут. И совсем не принято обсуждать особенности, сложности и реальные успехи многих проектов.

Вы говорите «государственное учреждение», имея в виду, наверное, определенную идеологию в создании выставочных проектов и событий. Так вот: ни разу не было случая, чтобы нам порекомендовали не проводить ту или иную выставку. Или попросили специально сделать какой-то определенный проект. Музей Москвы находится в здоровой и развивающейся городской среде, в прогрессивной и успешной, а не в неком искривленном пространстве. Просто опять же в силу, может быть, менталитета многим свойственно обращать больше внимания на негативную информацию.

- Как будет выглядеть находящийся сегодня в здоровой среде Музей Москвы лет через 20?

Недавно мы принимали участие в Московском культурном форуме. Показали ролик «Вчера, сегодня, завтра», посвященный прошлому и будущему музея. Финал этой работы таков: в будущем мэром Москвы становится искусственный интеллект, а наш музей становится главным городским музеем.

Алина Сапрыкина — новый директор Музея Москвы. Игрок молодой команды арт-менеджеров, которые пришли изменить Москву к лучшему.

На факультете философии МГУ занималась Сартром, Камю, Хайдеггером. Выросла в профессорской семье, отец — культуролог, мать — экономист. Студенткой подрабатывала переводами для «Эха Москвы», работала редактором на «Авторадио». После аспирантуры придумала и осуществила с группой товарищей первый арт-кластер в Москве — Artplay. Восемь лет была арт-директором Artplay, два года сотрудничала с ЦСК «Гараж».

Тема диплома — «Свобода воли в философии экзистенциализма».

— Чувствуете себя в новой роли уверенно или собираетесь учиться в процессе?

— Безусловно, собираюсь учиться. Но чувствую себя уверенно. Честно говоря, я всю жизнь мечтала заниматься музеем. У меня были музейные проекты, среди музейщиков много друзей. Когда меня назначили, с поздравлениями позвонили пять или шесть директоров, не только российских, так что в этой компании я себя чувствую своим человеком.

— На дверях вашего кабинета пока висит табличка с именем старого директора. Новую уже заказали?

— Да, это сделали мои сотрудники. Они, кстати, замечательные. Есть волшебные специалисты, великолепные знатоки. На первом собрании коллектива я им сказала: мы вместе будем делать такой музей, чтобы мы гордились, что его сделали. Я буду работать на усиление проекта, на его расширение. И если мы объединимся — это касается не только музея, а вообще города, если вовлечем в этот проект самых амбициозных, профессиональных, прекрасных, — это даст результат.

— Музей Москвы, что называется, много лет не на слуху. А между тем фонды богатые, помещения замечательные…

— Новую роль для музея надо создавать. Но не то чтобы совсем уже заново. Так случалось, что он всегда был особенный. Его меняли в зависимости от ситуации в стране: то он был историческим, то коммунального хозяйства, то строительства и реконструкции города. Сейчас это просто Музей Москвы — вчерашней, сегодняшней, завтрашней. И он — из самых старых в России: 116 лет.

А в мире музеи городов относительно молодые. Есть многофункциональные, современные, а есть маленькие, уютные. Музей в Париже — муниципальный, а в Берлине — частный, потрясающий музей в Лондоне, современный, а главный экспонат, кстати, — карета лорд-мэра.

— А у вас какой главный экспонат?

— Таким экспонатом могли бы стать Провиантские склады. Если восстановить их исторический облик, создать экспозицию об их истории.

— В вашей прошлой работе какая часть должности была важнее — «арт» или «директор»?

— Мне удалось их совместить: побывать и куратором, и продюсером — человеком, который должен уметь сделать все — от бизнес-плана до разработки экспозиции. Так сложилось. Кластер — такая организация: денег нет, а хочется делать серьезные выставочные проекты. Так делай!

В 2003 году мы взяли совершенно убитое, но потрясающее по красоте здание красильного цеха 1905 года, узкое, глубокое, светлое, с готическими пропорциями. Кроме выставочного зала, на десяти тысячах квадратных метров ничего не было, надо было наполнить здание проектами, поселить архитектурные бюро и галереи, открыть кафе. Когда мы потом переехали на Курскую, чтобы оживить уже вторую свою площадку — надо было привезти туда Четвертую московскую биеннале, пригласить выставку Шанель, подружиться с лондонским музеем Виктории и Альберта, а параллельно залить новые полы, поддерживать молодых художников, кураторов, находить гранты. Тогда возникла мощная творческая энергия.

А моя работа с «Гаражом», которая случилась в период переезда Artplay с одной территории на другую, дала дополнительный колоссальный опыт, новое видение, расширила контакты и горизонты, помимо того, что запуск «Гаража» был важнейшим событием в культурной жизни Москвы.

— «Москва раньше была городом студентов, а стала городом торговцев», — сказал мне как-то Владислав Виноградов, замечательный режиссер-документалист. Ваш музей намерен менять среду?

— Несомненно. Я вижу свою задачу в том, чтобы создать центр современных коммуникаций, который создавал бы для города новые смыслы.

— Урбанистика сегодня уже наука. Предполагаете ею заниматься?

— Да, это часть нашего завтра. Но урбанистические темы придумали еще в древнем мире.

— Музейщики — хранители, но, как правило, пассивные, а в вашем случае хранительство может быть и активным процессом. Собираетесь выходить на улицы и площади? Хранить не только предметы, но и старую Москву?

— Да, у нас уже есть планы совместных проектов с Манежем, с другими музеями, с парками, с Москомнаследием, с «Архнадзором». Нужен диалог, объединение единомышленников. Кстати, моя самая первая выставка в первом Artplay, на улице Тимура Фрунзе, была посвящена уходящей Москве, и потом 15 огромных фотографий с той выставки путешествовали со мной, где бы я ни работала: виды Москвы, которой уже нет, дворы с галереями, переулки. Я их и сюда привезла.

Сейчас важно понять, какую роль музей может играть в Москве, как его моделировать. Есть идея разрабатывать будущую концепцию на конкурсной основе, привлекая и западных специалистов.

— А первоочередные задачи?

— Проанализировать ситуацию с фондами. Собрание — миллион экспонатов: археологическая коллекция, фарфор, костюмы и так далее. Петр Сытин, один из первых директоров, создал еще и колоссальную библиотеку.

К тому же Провиантские склады — и телеги, и лошади когда-то здесь разгружались во дворе, где потом построили мойку для машин, — долго не ремонтировались, находятся в ужасном состоянии, нуждаются в реставрации. Но все работы могут проходить поэтапно, музей тем временем может развиваться.

Я не собираюсь действовать быстро, скорее осмысленно и подробно. Вот на днях запускаем первый фестиваль, который пройдет в нашем дворе с 12 по 16 июня. Называется «Счастливый тринадцатый» — реконструкция праздника сто лет назад, он будет игровым и образовательным. Приглашаем архитекторов, журналистов, поэтов, перформансистов, музыкантов, будут лекции по Москве десятых—двадцатых годов, цыгане, Вертинский, немое кино, посвященное путешествию императорской семьи по России в 1913 году, в год трехсотлетия дома Романовых.

— Объем музейного бюджета достаточный?

— Конечно, его надо оптимизировать. Музей мог бы сам искать дополнительные средства для развития, а не только получать их от государства, привлекать меценатов и спонсоров.

— Что еще будет в музее, кроме музея?

— Проекты в проекте: музейный магазин, ресторан, центр документального кино, который, кстати, у нас открывается совместно с ЦДК уже 6 июня. Наш двор — редкое чудо — тоже превратим в творческую площадку. Музей переехал в здания Провиантских складов в 2011-м, никак еще толком не успел развернуться, сейчас очень важно открыть это место для людей.

— Ваши собственные отношения с Москвой? Какое ваше любимое место?

— Например, начало Рождественского бульвара, с видом на несколько монастырей. Переулки Китай-города и Сретенки. Еще на Воробьевых горах рядом с Институтом физической химии есть такой старый заброшенный жилой дом, рядом с которым спуск к реке, там ощущение, что ты где-то на море — лопухи, деревянная лестница, ручей, очень зелено, и ты можешь себя представить в 1913 году. Там неба очень много, открытого воздуха… И мы там гуляем с детьми.

Москва — удивительный город, странный, контрастный, местами очень таинственный, ты можешь просто идти по улице и зайти в подворотню или в сквер — и попадаешь в отдельное пространство, будто падаешь, как Алиса, в другой мир, другое время. В любом месте города это может с тобой произойти. У некоторых художников в таких местах сохранились мастерские, есть палисадники. И мы думаем, не сделать ли особую программу с посещением подобных мест.

Москву я чувствую через людей, через архитектуру, через истории, которые здесь случаются. Здесь тихие и уютные места соседствуют с местами невероятной энергетики, которая просто бьет ключом. Когда Манежная площадь была свободна, она ведь была совсем другая…

— Есть у вас ощущение поддержки властей?

— У меня есть ощущение, что в Москве что-то существенно меняется. Приходят в правительство прогрессивные менеджеры, появляются молодые, умные чиновники. У них другой подход к работе, другие мозги, и я надеюсь, что стану частью этого контекста.

«Недостаток общественного обсуждения — это проблема. Алина Сапрыкина: «Хочется прежде всего освободить территорию Алина николаевна сапрыкина год рождения

Алина Сапрыкина

Для меня книга обязательно должна быть осязаемой, иметь вес, историю, пахнуть бумагой