Определение жанра элегии. Жанровая поэтика лирики (элегия) поэтическая саморефлексия в лирике в.ф

Элегия это лирический жанр, стихотворение средней длины, медитативного или эмоционального содержания (обычно печального), чаще всего - от первого лица, без отчетливой композиции. Элегия возникла в Греции в 7 веке до н.э. (Каллин, Тиртей, Феогнид), первоначально имела преимущественно морально-политическое содержание; потом, в эллинистической и римской поэзии (Тибулл, Проперций, Овидий), преобладающей становится любовная тематика. Форма античной элегии - элегический дистих. В подражание античным образцам элегии пишутся в латинской поэзии средних веков и Возрождения; в 16-17 веках. Элегия. переходит в новоязычную поэзию (П.де Ронсар во Франции, Э.Спенсер в Англии, М.Опиц в Германии, Я.Кохановский в Польше), но долго считается второстепенным жанром. Расцвет наступает в эпоху предромантизма и романтизма («унылые элегии» Т.Грея, Э.Юнга, Ш.Мильвуа, А.Шенье, А.де Ламартина, «любовные элегии» Э.Парни, реставрация античных элегий в «Римских элегиях», 1790, И.В.Гёте); затем элегии постепенно теряет жанровую отчетливость и термин выходит из употребления, оставаясь лишь как знак традиции («Дуинские элегии», 1923, Р.М.Рильке; «Буковские элегии», 1949, Б.Брехта).

Элегия в русской поэзии

В русской поэзии элегия появляется в 18 веке у В.К.Тредиаковского и А.П.Сумарокова, переживает расцвет в творчестве В.А.Жуковского, К.Н.Батюшкова, А.С.Пушкина («Погасло дневное светило…», 1820; «Редеет облаков…», 1820; «Безумных лет угасшее веселье…», 1830), Е.А.Баратынского, Н.М.Языкова; со второй половины 19 и в 20 веков слово «элегия» употребляется лишь как заглавие циклов (А.А.Фет) и отдельных стихотворений некоторых поэтов (А.А.Ахматова, Д.С.Самойлов). См. также Медитативная лирика.

Слово элегия произошло от греческого elegeia и от elegos, что в переводе означает - жалобная песня.

Эле́гия (др.-греч. ἐλεγεία) - жанр лирической поэзии; в ранней античной поэзии - стихотворение, написанное элегическим дистихом, независимо от содержания; позднее (Каллимах, Овидий) - стихотворение с характером задумчивой грусти. В новоевропейской поэзии элегия сохраняет устойчивые черты: интимность, мотивы разочарования, несчастливой любви, одиночества, бренности земного бытия, определяет риторичность в изображении эмоций; классический жанр сентиментализма и романтизма («Признание» Евгения Баратынского).

Возник в античной поэзии; первоначально так называли плач над умершим. Элегия основывалась на жизненном идеале древних греков, в основе которого лежала гармония мира, соразмерность и уравновешенность бытия, неполные без грусти и созерцательности, эти категории и перешли в современную элегию . Элегия может воплощать как жизнеутверждающие идеи, так и разочарование. Поэзия XIX века еще продолжала развивать элегию в "чистом" виде, в лирике ХХ века элегия встречается, скорее, как жанровая традиция, как особое настроение. В современной поэзии элегия - это бессюжетное стихотворение созерцательного, философского и пейзажного характера.

В русской поэзии перевод Жуковским элегии Грея («Сельское кладбище»; 1802) определенно положил начало новой эпохе, окончательно вышедшей за пределы риторики и обратившейся к искренности, интимности и глубине. Эта внутренняя перемена отразилась и в новых приемах стихосложения, введённых Жуковским, который является, таким образом, родоначальником новой русской сентиментальной поэзии и одним из великих её представителей. В общем духе и форме элегии Грея, то есть в виде больших стихотворений, исполненных скорбного раздумья, написаны такие стихотворения Жуковского, названные им самим элегиями, как «Вечер», «Славянка», «На кончину кор. Вюртембергской». К элегиям причисляют и его «Теон и Эсхил» (точнее, это - элегия-баллада). Элегией назвал Жуковский свое стихотворение «Море».

В первой половине XIX века давать своим стихотворениям названия элегий было распространено, особенно часто свои произведения называли элегиями Батюшков, Баратынский, Языков и др.; впоследствии, однако, это вышло из моды. Тем не менее элегическим тоном проникнуты многие стихотворения русских поэтов.

Пробы писать элегии в России до Жуковского делали такие авторы, как Павел Фонвизин, Богданович, Аблесимов, Нарышкин, Нартов, Давыдов и др.

13. Жанровая модель: баллада. (примеры)

Балла́да - лироэпическое произведение, то есть рассказ, изложенный в поэтической форме, исторического, мифического или героического характера. Сюжет баллады обычно заимствуется из фольклора. Баллады часто кладутся на музыку.

Баллада появилась в русской литературе в начале XIX века, когда отжившие свой век традиции старого псевдоклассицизма стали быстро падать под влиянием немецкой романтической поэзии. Первая русская баллада, и притом - оригинальная и по содержанию, и по форме - «громвал» Г. П. Каменева (1772-1803). Но главнейшим представителем этого рода поэзии в русской литературе был В. А. Жуковский (1783-1852), которому современники дали прозвище «балладника» (Батюшков), и который сам в шутку называл себя «родителем на Руси немецкого романтизма и поэтическим дядькой чертей и ведьм немецких и английских». Первая его баллада «Людмила» (1808) переделана из Бюргера («Lenore»). Она произвела сильное впечатление на современников. «Было время, - говорит Белинский, - когда эта баллада доставляла нам какое-то сладостно-страшное удовольствие, и чем более ужасала нас, тем с большей страстью мы её читали. Она коротка казалась нам во время оно, несмотря на свои 252 стиха». Жуковский перевёл лучшие баллады Шиллера, Гёте, Уланда, Зейдлица, Соути, Мура, В. Скотта. Оригинальная его баллада «Светлана» (1813) была признана лучшим его произведением, так что критики и словесники того времени называли его «певцом Светланы».

Баллада как сюжетное стихотворное произведение представлено такими образцами, как «Песнь о вещем Олеге» Пушкина. Ему принадлежат также баллады «Бесы» и «Утопленник», Лермонтову - «Воздушный корабль» (из Зейдлица); Полонскому - «Солнце и месяц», «Лес» и др. Целые отделы баллад находим в стихотворениях графа А. К. Толстого (преимущественно - на древнерусские темы) и А. А. Фета.

У Жуковского встречаются три типа баллад – «русские» (некоторым балладам он дает такой подзаголовок; среди них – «Людмила», «Светлана», «Двенадцать спящих дев»; вслед за Жуковским такими же подзаголовками снабжали свои баллады и другие отечественные авторы), «античные» («Ахилл», «Кассандра», «Ивиковы журавли», «Жалобы Цереры», «Элевзинский праздник», «Торжество победителей»; античный, мифологический сюжет – приобретение литературной баллады, поскольку народная баллада основана на средневековом предании) и «средневековые» («Замок Смальгольм, или Иванов вечер», «Баллада о старушке…», «Поликратов перстень», «Рыцарь Роллон» и др.).

Все названия баллад условны и связаны с тем, какой сюжет развивается в балладе. Подзаголовок «русская баллада» подчеркивал также переделку средневековой баллады в национальном духе. В «русских балладах» Жуковский воскрешает старинный мотив народных исторических и лирических песен: девушка ждет милого друга с войны. Сюжет разлуки влюбленных необычайно важен, потому что в нем живет народная мораль, принимающая часто наивно-религиозную форму. Все баллады объединяются гуманным миросозерцанием, общим для жанра в целом.

В литературной балладе любое историческое или легендарное предание может стать сюжетом, в том числе современное (например, «Ночной смотр» Жуковского и «Воздушный корабль» Лермонтова). Историческое время и историческое место действия в балладе условны. Такие события, которые произошли, например, в средневековье, могли быть в литературной балладе приурочены и отнесены к античности, к Греции или Риму, к современной России и вообще к выдуманной, небывалой стране. На самом деле все действие совершается вне истории и вне конкретного пространства. Время и пространство баллады – это вечность, живущая по постоянному графику: утро, день, вечер, ночью Все временное, исторически преходящее отступает на второй план. Точно так же пространство баллады – весь мир, вся вселенная, у которой тоже есть свои постоянные места – горы, холмы, реки, равнины, небо, леса. Они опять-таки не прикреплены к какой-либо одной стране. Действие баллады развертывается на виду всей вселенной как во времени, так и в пространстве. Человек в балладе поставлен лицом к лицу с вечностью, со всей судьбой. В таком сопоставлении главную роль играют не его социальное или материальное положение, знатен он или незнатен, богат или беден, а коренные свойства и всеобщие чувства. К ним относятся переживания любви, смерти, страха, надежды, гибели, спасения. Все люди бывают недовольны, и время от времени из их уст раздается ропот, все на что-то надеются, чего-то опасаются, испытывают время от времени страх, и все знают, что рано или поздно умрут. В большинстве баллад Жуковского герой, героиня или оба персонажа недовольны судьбой и вступают с ней в спор. Человек в балладе отвергает свою судьбу, а судьба, становясь еще более свирепой, настигает его и является в еще более страшном образе.

Жуковский начал с русских баллад. В них господствовал тон меланхолической любви, наслаждения печалью, который распространился затем на античную и средневековую баллады. постепенно тема любви уступила место нравственно-гражданским, моральным мотивам, выдержанным, однако, в лирическом ключе. Затем, во второй половине 1830-х годов, балладное творчество Жуковского иссякает, и поэт переходит к большим эпическим формам – поэмам, повестям, сказкам.

14. Жанровая модель: романтическая поэма. (Примеры)

Поэ́ма - (др.-греч. ποίημα), крупное стихотворное произведение с повествовательным или лирическим сюжетом. Поэмой называют также древнюю и средневековую эпопею (см. также Эпос), безымянную и авторскую, которая слагалась либо посредством циклизации лиро-эпических песен и сказаний (точка зрения А. Н. Веселовского), либо путём «разбухания» (А. Хойслер) одного или нескольких народных преданий, либо с помощью сложных модификаций древнейших сюжетов в процессе исторического бытования фольклора (А. Лорд, М. Парри). Поэма развилась из эпопеи, рисующей событие всенародно-исторического значения («Илиада», «Махабхарата», «Песнь о Роланде», «Старшая Эдда» и др.).

Существует много жанровых разновидностей поэмы: героическая, дидактическая, сатирическая, бурлескная, в том числе ирои-комическая, поэма с романтическим сюжетом, лирико-драматическая. Ведущей ветвью жанра долгое время считалась поэма на всенародно-историческую или всемирно-историческую (религиозную) тему.

Романтическая поэма разрушила стереотип идеального ландшафта, заменив его множеством конкретных видов пейзажей. Причем она объединила их с этнографическим обликом данного народа в общий тип миропонимания, среды, введенной в поэму на правах одного из участников ситуации. В 1823 году, вскоре после выхода «Кавказского пленника», О. М. Сомов писал: «Сколько разных обликов, нравов и обычаев представляется испытующему взору в одном объеме России совокупной! Не говоря уже о собственно русских, здесь являются малороссияне, со сладостными их песнями и славными воспоминаниями: там воинственные сыны Тихого Дона и отважные переселенцы Сечи Запорожской: все они... носят черты отличия в нравах и наружности. Что же, если мы окинем взором края России, обитаемые пылкими поляками и литовцами, народами финского и скандинавского происхождения, обитателями древней Колхиды, потомками переселенцев, видевших изгнание Овидия, остатками некогда грозных России татар, многоразличными племенами Сибири и островов, кочующими поколениями монголов, буйными жителями Кавказа, северными лапландцами и самоедами...» 26 Почти все эти «подсказки» были реализованы романтической поэмой (а также другими жанрами, прежде всего - повестью).

Однако важнейшее изменение, которое принесла с собою романтическая поэма, протекало в сфере соотношения описанного мира чувств, размышлений и действий с художественным субъектом. В элегии и дружеском послании таким субъектом было авторское «Я». В поэме же - третье лицо - «Он». Тынянов писал о персонаже типа пушкинского пленника, что он «в поэме был рупором современной элегии, стало быть конкретизацией стилевых явлений в лицо» 27 . Добавим: не только стилевых, но и событийно-фабульных, то есть общего конфликта, центром которого стало третье лицо, «Он».

С точки зрения сегодняшнего (конечно, схематизирующего, хотя дело не в этом) литературного сознания в романтической поэме типа «Кавказского пленника» к центральному персонажу «прибавляется» автор, к эпическому началу - лирические элементы. Между тем для современников Пушкина все было наоборот: к лирической и авторской основе «прибавлялся» персонаж. Такой восприятие поэмы отражало ее оригинальность как жанра романтического.

А вообще для ответа на этот вопрос особенно хороша статья Баратынского, откуда я немного взял информации. Просто у него очень сложно что-то вырывать, для подчитки по данному вопросу вполне полезная вещь: http://baratynskiy.lit-info.ru/baratynskiy/articles/mann-dinamika-romantizma/romanticheskaya-poema-kak-zhanr.htm

Похожая информация.

Несмотря на то, что элегия провела большую часть своего (довольно долгого) существования в тени других, более популярных лирических жанров, её история сама по себе весьма интересна: как бульварный роман, она полна взлётов и падений, превращений и путешествий. Элегия побывала на полях сражений, в будуарах аристократов и на мрачных кладбищах. Оставаясь на вторых ролях, она, тем не менее, сыграла свою роль в развитии других жанров и множества европейских литератур, не в последнюю очередь - русской.

Род литературы: лирика

Время появления: около VII в. до н.э.

Место появления: Древняя Греция

Канон: строгий, менялся с течением времени

Распространение: европейские литературы

Истоки

Начнём мы, как и полагается, с начала. А начало элегии лежит в Древней Греции. Точно не установлено, откуда само слово ἐλεγεία появилось в древнегреческом (большинство учёных считают, что оно возникло от фригийского слова, обозначающего название музыкального инструмента), но известно, что у греков его позаимствовали римляне, а из латыни оно перешло во многие европейские языки. Прародителем жанра элегии было причитание, скорбный плач об умершем, и тема смерти долгое время была одной из самых популярных среди поэтов-элегиков (вспомните «Сельское кладбище» В.А. Жуковского).

Тем не менее, изначально элегия совсем не обязательно носила скорбный характер. Например, элегии Каллина из Эфеса (древнейшие из дошедших до наших дней) носили военно-патриотический характер, призывали храбро сражаться и защищать свою родину от захватчиков: «От судьбы не уйдешь, и часто смертный удел настигает в дому человека, который бежал с поля брани. Труса никто не жалеет, никто не чтит; героя, напротив, оплакивает весь народ, а при жизни чествуют его, как божество ».

Ещё сильнее и выразительнее звучала эта тематика в элегиях спартанца Тиртея, которые в Спарте использовали как военные песни.

Широкую известность получили политические элегии Солона, философские элегии Ксенофана и мифические элегии целого ряда древнегреческих поэтов. Отличительные особенности элегии лежали не в описываемых темах и используемых образах, но в самой структуре элегий. Они писались особым строем, т. н. элегическим дистихом, который представлял собой чередование гекзаметра и пентаметра . Элегии Каллина и Тиртея должны были вдохновлять и обучать юношей, внушать им любовь к ратному делу и воспитывать в них высокие моральные качества, и именно для этого использовался дистих: в отличие от классического гекзаметра, чередование строк и нестандартный размер позволяли акцентировать внимание на содержащейся в них морали, поучениях, советах и предостережениях.

Так в какой же момент появилась знакомая нам печальная элегия? Как правило, «ответственным» за её возникновение считается Мимнерм из Колофона. Он первый использовал элегический дистих для выражения своих чувств, в особенности ‒ своей любви к прекрасной флейтистке Нанно. Эротические элегии Мимнерма пронизаны скорбными размышлениями о кратковременности счастья, увядании молодости, приближении старости и неизбежной смерти.

Мимнерм оказал значительное влияние на античных поэтов-элегиков, как греческих, так и римских, но, к сожалению, не все его стихи дошли до потомков. Поэтому основоположником жанра «настоящей», печальной элегии считается, всё же, Гай Валерий Катулл.

Эротические элегии Мимнерма пронизаны скорбными размышлениями о кратковременности счастья, увядании молодости, приближении старости и неизбежной смерти.

Сила чувств и переживаний Катулла была так ярко описана им в своих элегиях, что для его последователей ‒ Тибулла, Проперция ‒ она стала обязательным условием, каноном жанра, и свои элегии они писали уже по образцу Катулла. Разница заключалась в том, что если лирика их наставника была искренней, вдохновлённой настоящими любовными переживаниями, то для них это были исключительно упражнения в поэтическом мастерстве.

Век подражательной любовной элегии продлился недолго. Овидий, последователь Тибулла и Проперция, постарался вернуться к стилю Катулла: в основу его элегий также легли настоящие чувства и переживания. Овидий черпал вдохновение из реальных чувств, из перипетий своей собственной судьбы. Недаром его лучшие произведения ‒ «Печальные элегии» (Tristia) ‒ были написаны в ссылке на берегах Чёрного моря. Искренность его чувств была высоко оценена последующими поколениями поэтов.

И. Теодореску-Сион. «Овидий в изгнании» (1915)

Н. Буало в своём «Поэтическом искусстве» писал: «Нет, были не смешны любви слова живые / Что диктовал Амур Тибуллу в дни былые / И безыскусственно его напев звучал / Когда Овидия он песням обучал // Элегия сильна лишь чувством непритворным» (Перевод Э.Л. Линецкой) .

Элегии Мимнерма были, отчасти, счастливым случаем, удачной находкой поэта, экспериментом с ещё довольно плохо развитым жанром. Его творчество послужило примером для многих античных элегиков, но у Мимнерма не было настоящих последователей, которые продолжили бы его дело. Если бы не чудом дошедшие до нашего времени сборники, возможно, мы даже не знали бы его имени. Совершенно иначе обстоят дела с элегиями Катулла: в них мы видим системность, продуманность, целенаправленное развитие жанра. Существовала плеяда поэтов-учеников Катулла.

У их творчества была даже политическая подоплёка: после падения республики и установления тирании Августа гражданская активность сошла на нет, новому режиму требовались лишь послушные слуги и придворные льстецы, в нём не было места оппозиционно настроенным, свободомыслящим деятелям искусства, и единственным способом сохранить свою творческую независимость для них стал уход в мир личной жизни, интимных чувств и переживаний, выражаемых ими через свои элегии.

Возрождение элегии

Прошло полторы тысячи лет, прежде чем элегия снова заняла заметное место в литературе. Возросший интерес к античной культуре, волной прокатившийся по Европе в эпоху Ренессанса, способствовал возрождению ряда жанров литературы, в число которых вошла и элегия. Элегии писали поэты «Плеяды», в особенности Пьер Де Ронсар и Жоашен Дю Белле, и целый ряд известных европейских поэтов, таких как Матюрен Ренье, Эдмунд Спенсер и Луиш де Камоэнс. Поэзии Возрождения, с её культом свободной, тонко чувствующей и всесторонне развитой личности, были нужны жанры, способные выразить идеи нового времени, и элегия замечательно подходила под эти требования.

С наступлением эпохи классицизма ситуация снова изменилась. Индивидуальная, непосредственно-эмоциональная элегия плохо вписывалась в жёсткие, рациональные рамки нового направления, в связи с чем она была отодвинута на второй план такими жанрами, как гимн и ода. Вернёмся к «Поэтическому искусству» теоретика классицизма Буало, имя которого мы уже упоминали. Он писал: «В одеждах траурных, потупя взор уныло / Элегия, скорбя, над гробом слезы льет // Не дерзок, но высок ее стиха полет // Она рисует нам влюбленных смех, и слезы / И радость, и печаль, и ревности угрозы».

Поэзии Возрождения, с её культом свободной, тонко чувствующей и всесторонне развитой личности, были нужны жанры, способные выразить идеи нового времени, и элегия замечательно подходила под эти требования.

В целом, XVII ‒ начало XVIII века были периодом упадка элегии. Её особенностью всегда было определённое бунтарство, индивидуальность, противопоставление поэтами своего внутреннего мира миру внешнему, холодному и жестокому, но в эпоху расцвета классицизма эти границы между внутренним и внешним мирами стёрлись, поэзия, ограниченная рамками рационализма, стала использоваться в общественно-политических целях и в ней не было места элегической индивидуальности. Уделом элегии становится т. н. прециозная поэзия ‒ манерная и вычурная поэзия аристократов.

Романтизация

Тем не менее, вскоре элегия снова поднялась на вершину поэтического Олимпа, став вестницей предромантических веяний. Именно те качества, которые отодвинули её на второй план при классицизме, стали её спасением с наступлением романтизма. В силу определённых особенностей исторического развития страной, в которой (снова) возродилась элегия, оказалась Англия. Произошло это, конечно же, не случайно: в Англии, раньше всех европейских стран столкнувшейся с буржуазным обществом, раньше всех возникло критическое к нему отношение. Поэты вновь обратились к интимной индивидуальности римской элегии, но на этот раз противопоставляя её не деспотизму расчётливых политиков, а мещанской серости буржуазии. Интересной особенностью английской элегии стало противопоставление деревенской романтики и скучной городской жизни, идеализация сельского образа жизни.

Самым видным образцом элегий того времени стала «Элегия, написанная на сельском кладбище» (1750) Томаса Грея, которую спустя десятилетия и перевел Жуковский («Сельское кладбище»): «В туманном сумраке окрестность исчезает // Повсюду тишина; повсюду мертвый сон / Лишь изредка, жужжа, вечерний жук мелькает / Лишь слышится вдали рогов унылый звон».

И. Левитан. «Вечер» 1877

Мы видим возвращение к древнейшим корням элегии, к причитаниям со всеми темами и образами, которые ещё столетие будут доминировать в жанре: кресты, могилы, вечер, луна, звон колоколов и размышления о судьбе человеческой, о неизбежной смерти и тщетности бытия. Такая обстановка отчасти стирает грань между настоящим миром и воображением, и стремится подчеркнуть силу переживаемых чувств на фоне ослабленной реальности, ведь для поэтов-романтиков испытываемые эмоции были гораздо важнее мимолётной действительности.

Русская классическая элегия

Мы не случайно описали основные вехи, пройденные элегией в своём развитии, прежде чем перейти к описанию русской элегии. Помимо влияния иностранцев-современников, многие русские поэты ощущали себя идейными последователями элегиков древности. Например, К.Н. Батюшкову было близко по духу творчество Тибулла. Особенно близко было ему стремление Тибулла противостоять деспотизму своего времени, которое он выражал с помощью своего творчества. А.С. Пушкину же, напротив, импонировал Овидий, умевший неповторимо выразить глубину и силу своих чувств и переживаний. Помимо того, Пушкин был одним из первых поэтов, вновь обратившихся к элегическому дистиху.

Удивительно, но одним из важных источников, из которых черпали вдохновение русские поэты, был фольклор, в особенности ‒ как это было и во времена Древней Греции ‒ плачи и причитания.

Такая обстановка отчасти стирает грань между настоящим миром и воображением, и стремится подчеркнуть силу переживаемых чувств на фоне ослабленной реальности, ведь для поэтов-романтиков испытываемые эмоции были гораздо важнее мимолётной действительности.

Так, элегии часто уподоблялись в восприятии читателя традиционным плачам-причитаниям, обращениям к умершим с вопросами и просьбами. Это вполне закономерно: размышления, содержащиеся в элегии, должны быть кому-то адресованы, но не любой слушатель подойдёт на роль адресата. Это должен быть тонко чувствующий человек, понимающий душевные метания поэта. Существуют ли такие идеалы? Представить трудно. Совсем другое дело ‒ мёртвый: даже не зная человека, можно легко представить его именно тем адресатом, который нужен автору, и «общаться» с ним соответствующе. Он не ответит (не дай Бог!), не прервёт, внимательно выслушает и поймёт всю скорбь, вложенную поэтом в своё творение.

Элегия, которая обыкновенно считается не самым значимым и заметным жанром, упала на добрую почву широкой и глубоко чувствующей русской души, и почти на два столетия закрепилась в русской литературе. За это время отечественные поэты, начиная с Сумарокова и заканчивая Бальмонтом и Брюсовым, успели примерить на себя все её типы и разновидности и создать свой, уникальный вариант. В целом, русская элегия отразила отчаяние, тоску и скорби русских поэтов (в ней, в частности, нашла своё место свойственная им жажда рефлексии). ■

Наталья Дровалёва

Кратко:

Элегия (от гр. elegos - жалобная песнь) - жанр лирической поэзии; стихотворение, передающее грустное, печальное настроение, раздумье.

Эта форма лирики появилась в древнегреческой литературе около VI в. до н.э. Среди римских авторов элегий известны Проперций, Тибулл, Овидий. В русской литературе появление этого жанра связывают с предромантизмом, сентиментализмом и романтизмом. Элегии писали Н. Карамзин, К. Батюшков, В. Жуковский, А. Пушкин, М. Лермонтов, Н. Некрасов, А. Фет, В. Брюсов, А. Блок и др.

Источник: Справочник школьника: 5—11 классы. — М.: АСТ-ПРЕСС, 2000

Подробнее:

Элегия возникла в Греции в VII в. до н.э. Первоначально так называлось любое стихотворение, предназначенное для исполнения под аккомпанемент флейты и в соответствии с этим написанное так называемым элегическим дистихом (сочетанием гекзаметра и пентаметра). Своей связью с пением и большим объёмом она отличалась от эпиграммы, также писавшейся этим размером; тематика же не имела для нее значения: известны военные элегии Тиртея, политические — Солона и т. д. Лишь римские поэты Тибулл, Проперций и Овидий сделали ее жанром преимущественно любовной и медитативной лирики, однако и у них это было лишь приёмом, а не законом.

Напротив, для элегии нового времени важнейшим признаком стала именно тематика, унаследованная от римских классиков. В Англии элегия была главным образом философской медитацией, связанной с темами природы, смерти и т. п. (элегии Томсона, Грея, позже Вордсворда). В Германии крупным литературным событием стало появление «Римских элегий» Гёте, в которых, стилизируя элегии древнеримских поэтов, Гёте выразил основные идеи европейского Просвещения. Недаром, изучая эту книгу, Шеллинг писал, что «элегия может охватить весь мир, хотя и фрагментарно». Во Франции она первоначально была жанром галантной лирики. В конце XVIII в. Парни, Бертен и некоторые другие поэты создают книги элегий — своего рода лирические романы о несчастной любви, где эротика сочетается с психологическим анализом. А. Шенье, опираясь в значительной мере на их традицию, усиливает в то же время связь элегии с её античными истоками. Одновременно с этим французская элегия испытывала сильное влияние со стороны английской, что в конце концов привело к появлению религиозно-медитативных стихотворений Ламартина.

Русская элегия в большей или меньшей степени связана со всеми этими традициями. Произведения этого жанра на русском языке появились в 1720-1730-х годах и принадлежали И. В. Паузе и В. К. Тредиаковскому, но первым крупным русским «элегиком» был А. П. Сумароков.

Ранние элегии Сумарокова варьируют ситуацию даже не несчастной любви вообще, а разлуки с возлюбленной. Они строятся как цепь более или менее произвольно связанных формул, развивающих эту ситуацию, схематизм которой доведён до предела: только два персонажа, никаких аксессуаров, имен, никакой мотивировки лирического высказывания. В то же время появляются и нелюбовные элегии, и прежде всего у самого Сумарокова, написавшего в конце жизни ряд таких произведений по поводу своих авторских и житейских несчастий. Также элегия начинает оказывать воздействие на целый ряд других жанров: песню, стансы и особенно драматический монолог. Многие монологи трагедий Сумарокова неотличимы от его элегий. Новый этап в истории русской элегии начинается в 1802 году, когда был опубликован вольный перевод Жуковского из Томаса Грея «Сельское кладбище. Элегия». Затем она стала появляться в печати всё больше, и к 1810-м годам заняла в русской литературе ведущее место.

Общепризнанными классиками этого жанра в России считались Жуковский и Батюшков. Первый из них редко называл свои стихотворения элегиями, но общий элегический характер его поэзии очевиден. Она выражает «смешанное чувство»: блаженство от созерцания идеала «духовным зрением» и печаль по отсутствию его в земной жизни. Для этого Жуковский использует целую систему категорий — «медиаторов» между земным и небесным: мечта, природа, искусство, видение, любовь... Несколько иной характер носит элегическая система Батюшкова — первого поэта, для которого элегия как таковая была основным жанром лирики. Он подчеркивает прежде всего раздвоенность между стремлением к вечным высоким ценностям и к преходящим земным наслаждениям (преходящность которых воспринимается как тяжкая трагедия). Психологизм Батюшкова носит гораздо более конкретный характер — переживание определяется данной лирической ситуацией, а не определяет её.

Многочисленные элегики 1810-1820-х годов в той или иной мере синтезировали системы Жуковского и Батюшкова. В том же ключе написаны и элегии молодого Пушкина. В них, начиная уже с лицейского периода, предельно обостряются антитезы в рамках основной элегической ситуации — несчастной любви.

В дальнейшем Пушкин все дальше идёт по пути индивидуализации элегической ситуации, которая часто связывается с конкретным событием в жизни автора («Сожжённое письмо», «Под небом голубым...» и вообще почти все элегии михайловского периода). В то же время произведения этого жанра у Пушкина активно взаимодействуют с произведениями других жанров, в том числе с таким, казалось бы, чуждым, как сатира («Деревня», «Свободы сеятель пустынный»).

Иногда элегии у Пушкина становится чистой медитацией («Демон»). В этом отношении близки Пушкину, но ещё радикальнее его были Баратынский и Языков. Для Языкова элегия — чуть ли не любое короткое стихотворение, без ограничения тематики. Баратынский относился к этому жанру более строго, однако именно он подготовил почву для его разрушения.

Баратынский в своих элегиях исходит из ряда принципов, воспринимающихся им как непреложные мировые законы, главный из которых — неизбежность перехода от юности к зрелости, от жизни к смерти, от движения к покою. Сточки зрения этих законов он переосмысляет традиционные элегические ситуации, которые у него, как правило, приобретают некоторую парадоксальность с точки зрения жанра. Так, если одной из распространённых ситуаций элегии была неверность героини, то в некоторых произведениях Баратынского («Признание», «Оправдание») герой оправдывается в собственной неверности, объясняя её действием всё тех же непреложных законов бытия. Такое превращение «смешанного чувства» в неразрешимый парадокс оказалось губительным для жанра, и поэзия Лермонтова, унаследовавшего многое из поэтики Баратынского, уже не может быть однозначно определена как элегическая, хотя элегическая традиция чрезвычайно важна для ее понимания, — Лермонтов, по существу, разрабатывает те же мотивы, то же «смешанное чувство», но ставя его в прямую зависимость от мировых законов, с одной стороны, и от романтического конфликта — с другой.

Ко времени появления в литературе Лермонтова элегия как жанр уже угасала: не только из-за явлений, происходивших внутри самого жанра, но и потому, что в русском обществе к 1830-м годам совершился переход к новому пониманию литературы, при котором главным достоинством произведения почиталась его «оригинальность», а потому следование канонам жанра стало по меньшей мере безразличным качеством, если не недостатком произведения. В лирике падение жанровой системы было тем легче, что, как с грустью писал критик О. Сомов, «все почти роды поэзии слились в один элегический». Таким образом, можно сказать, что именно элегия была непосредственной основой русской поэзии XIX—XX вв. (хотя, конечно, действовали и другие традиции), но сама она в чистом виде исчезла. Показательно, что когда Некрасов попытался создать жанр гражданской элегии, то он совершенно не воспринимался в связи с прежней элегией — да и вообще как особый жанр.

Итак, сейчас элегия не существует как литературный факт. Иногда поэты называют свои стихи «элегиями», либо исходя из бытующего представления об ней как о грустном стихотворении вообще, либо указывая на какую-то связь их со старой традицией («Северные элегии» Ахматовой). Но, как уже было сказано, поэзия XIX—XX вв. вообще во многом выросла из интересующего нас жанра, а потому при внимательном рассмотрении поэтические системы ряда поэтов могут быть определены как родственные элегии. Какую роль этот факт может сыграть в истории поэзии — покажет будущее.

Элегия - это лирический жанр поэзии. Сначала он определялся по форме стиха, потом доминирующим свойством стало определенное настроение и содержание стихотворения. Сейчас элегией называют произведение с грустными и задумчивыми мотивами.

Что такое элегия в литературе

Изначально термин «элегия» обозначал специфическую форму стиха. В такой форме создавались произведения разнообразной тематики. Архилох написал обличительные, но в то же время печальные произведения, Солон - элегии с философским содержанием, Каллин и Тиртей - элегии про войну, Мимнерм анализировал с помощью элегии политические темы.

В древних римлян этот термин приобретает несколько отличающееся толкование. Элегия у них имеет свободную форму, поэтому приобретает определенное содержание - растет количество произведений о любви. Знаменитыми римлянами в этом жанре были Катулл, Тибулл, Овидий.

В подражании античным примерам, были созданы элегии в эпоху Возрождения и в средние века. Но все это время элегия как жанр оставалась второстепенной. Но положение меняется с середины XVIII века.

В 1751 году англичанин Томас Грей пишет элегию, которая стала образцом для авторов разных стран. У нас ее перевод сделал В.А. Жуковский (элегия 1802 года, «Сельское кладбище»). Элегия Грея стала своеобразным моментом, с которого начал развиваться сентиментализм. Тут поэзия не имеет доминирования разума и четких законов, уступив место внутренним переживаниям. В это время элегия - это стихотворение, которое пронизано задумчивостью и грустью. Для таких произведений характерны такие мотивы: одиночество, разочарование, интимность переживаний, несчастливая любовь.

Во второй половине XIX века элегия как жанр утратил былую популярность и встречается только как название циклов и отдельных стихотворений.

Элегия в музыке

Также жанр «элегия» использован в музыке. Значит он элегическое стихотворение, воплощенное в музыку (например, романс). В том числе, по такому образцу созданы исключительно инструментальные произведения (произведения Листа, Чайковского, Рахманинова).

Теперь Вы знаете, что такое элегия!