Основания прекращения уголовного дела частного обвинения. Отличительные особенности примирения сторон по делам частного, частно-публичного и публичного обвинения и правовые последствия прекращения уголовного дела - примирение сторон в уголовном судопроизв

Здравствуйте, произошел конфликт на рабочем месте. Работал с напарником, в ночную смену. Ближе к конце смены, он начал сидеть в телефоне во время работы. Я делал ему замечания, которые он игнорировал и не отвечая просто улыбался смотря на меня....

Что предусматривает ст 51 Конституции РФ?

В ходе ссоры жена ударила меня чашкой по голове. Жене предъявляют ст 115 ч 2 п в. Показания снимал участковый, взял предмет чашку. Вызывает дознаватель. Можно ли нам воспользоваться статьей 51 Конст. РФ и какие последствия будут для жены? Дело...

Как несовершеннолетнему прекратить дело по статье 115 часть 1, при примирении сторон?

Как прекратить дело по ст115 ч1(несовершеннолетнему), за примирением сторон до суда, чтобы не было записи в ИЦ

Ст. 116 УК

Здравствуйте. Возбудят ли уголовное дело по ст. 116 УК, если при наличии заявления и объяснений от потерпевшего, он откажется давать показания у дознавателя? P.S. Про 308 ст. в курсе

Возможно ли примирение в суде, если возбуждено дело по статье 116 УК РФ?

Мой муж ударил меня и дочь по голове один раз, написано 2 заявление в полицию. По мне есть справка из травмы - удар мягких тканей головы. Вопрос: если будет возбуждено уголовное дело? то возможно ли сейчас примерение в суде?

Как добиться реабилитации по статье 116.1 УК РФ?

Добрый вечер, у нас с супругой случился конфликт месяц назад, выпивали на моём дне рождении слово за слово поорали, руками помахали, я со злости пнул по зеркалу в шкафу оно треснуло, я пошёл курить на балкон, она меня сзади ударила по голове,...

07 Декабря 2016, 16:27, вопрос №1466039 Евгений, г. Екатеринбург

Можно ли повторно подать заявление о побоях, если первое я забрала по просьбе родственников парня?

Здравствуйте! Подскажите пожалуйста. Ситуация такая. Парень сломал нос без смещения. Написала заявление. После чего меня просила, умоляла вся его семьчя забрать заявление, т.к.он военнный. Они обещали оплатить лечение. Заявление забрала и все...

21 Сентября 2016, 00:39, вопрос №1383666 Ксения, г. Ростов-на-Дону

Как составить отказ от заявления в прокуратуру?

здравствуйте, написала заявление на человека который мне угрожал и написала что имеется видео на выстовление угроз дело передали на рассмотрение...как правильно отказаться от заявления чтобы его не рассматривали и не привлекли за ложный донос

Было написано заявление об отказе в возбуждении уголовного дела по ст. 116 УК РФ, но дело возбудили

Здравствуйте! Было написано заявление об отказе в возбуждении уголовного дела по ст. 116 УК РФ, но дело возбудили. Почему так могло быть?

10 Августа 2016, 16:14, вопрос №1341676 Наталья, г. Нижний Тагил

в 2009 году осужден по статье 116 в мировом суде наказание не вынесено за примирением сторон. Может ли быть снята. И как это сделать и получить справку что судимость погашена.

489 стоимость
вопроса

вопрос решен

Отказ по выплате страховки по Каско и обвинение в подделке полиса

Добрый вечер. Отказ выплаты по каско. Ситуация следующая: 1. 28 марта произошло ДТП. Моей вины нет, это подтверждено сотрудником ГИБДД. В этот же день в компании росгосстрах заводят дело о ДТП по номеру полиса и моим фио. 2. 30 марта предоставил...

Могут ли меня привлечь к какой-либо ответственности за отказ от частного обвинения?

Здравствуйте. Я отказалась от частного обвинения, подсудимые могут меня привлечь к какой-либо ответственности?

Основным последствием отказа от обвинения является прекращение уголовного дела или уголовного преследования. В теории уголовного процесса к дискуссионным относится вопрос о том, является ли прекращение уголовного дела на досудебных стадиях его разрешением по существу. Многие процессуалисты отвечают на данный вопрос положительно174. Однако существует мнение, что, прекращая уголовное дело во время предварительного расследования, в том числе и за отсутствием события преступления, за отсутствием состава преступления, органы уголовного преследования не разрешают дела по существу, а «просто признают несостоятельной постановку вопроса об уголовной ответственности соответствующего лица, сами аннулируют предъявленное ими же обвинение»175.

Понятие «разрешение дела по существу» не имеет однозначной трактовки. Между тем во всех случаях прекращения уголовного дела по основаниям, предусмотренным п.п.1,2 ст. 24 УПК лицо, осуществляющее уголовное преследование, обязано прямо высказаться по поводу отсутствия события преступления либо отсутствия в деянии состава преступления. Тем самым, по нашему мнению, разрешается по существу основной вопрос уголовного дела.

Отказ от обвинения во всех случаях обладает свойствами общеобязательности и исключительности.

Общеобязательность данного акта заключается в том, что осуществлённый в соответствии с требованиями закона, он является обязательным для исполнения всеми учреждениями, предприятиями, организациями, должностными лицами и гражданами (ч. 4 ст. 21 УПК).

Исключительность отказа от обвинения состоит в том, что наличие не отмененного постановления о прекращении уголовного дела по тому же обвинению исключает возможность продолжения уголовно-процессуальной деятельности и исследования обстоятельств, касающихся фактов и лиц по которым принято решение, кроме случаев, специально указанных в законе. При отказе от обвинения возобновление уголовного преследования лица по этому же обвинению возможно только после отмены постановления о прекращении уголовного дела либо уголовного преследования (п.п. 4,5 ч.1 ст. 27 УПК).

Государство обязано «не только предотвращать и пресекать в установленном законом порядке какие бы то ни было посягательства, способные причинить вред и нравственные страдания личности, но и обеспечивать пострадавшему от преступления возможность отстаивать, прежде всего, в суде, свои права и законные интересы любыми не запрещенными законом способами, поскольку иное означало бы умаление чести и достоинства личности не только лицом, совершившим противоправные действия, но и самим государством»176. По этой причине особого внимания заслуживает вопрос об обеспечении прав потерпевшего при отказе от обвинения.

Первоначально в советском уголовном процессе в делах публичного и частно-публичного обвинения потерпевший, если он не являлся гражданским истцом, не выполнял никакой уголовно-процессуальной функции и имел обязанности, аналогичные обязанностям свидетеля177. И даже если потерпевший заявлял гражданский иск, некоторые авторы всё равно отделяли его от стороны обвинения. Потерпевший, по их мнению, выполнял в этом случае гражданско-процессуальную функцию, т.е. его деятельность ограничивалась требованием о возмещении ущерба178.

Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик 1958 года, а вслед за ними и УПК РСФСР 1960 года существенно изменили положение потерпевшего. По мнению В.М. Савицкого, широкий объём и сам характер предоставленных потерпевшему процессуальных прав позволял считать, что деятельность потерпевшего направлена не только на охрану его прав, но и на изобличение лиц, виновных в совершении преступлений. Потерпевший заинтересован в том, чтобы лицо, совершившее преступление, было осуждено судом и его заставили загладить причиненный преступлением моральный, физический или имущественный вред179. Однако прямых указаний на то, что потерпевший по всем уголовным делам выступает как обвинитель, в Основах и в УПК РСФСР не содержалось.

Действительно, потерпевшего на судебных стадиях (а уж тем более во время предварительного расследования) вряд ли можно было рассматривать как самостоятельную фигуру в уголовном процессе. Потерпевший хотя и находился на стороне обвинения, но занимал положение, во всём зависимое от прокурора. Например, потерпевший по УПК РСФСР был лишён права выступать в судебных прениях; по всем вопросам, возникающим в суде, прокурор давал заключение, в то время как потерпевший лишь высказывал мнение; при рассмотрении дела в кассационной инстанции прокурору предоставлялась возможность обосновывать протест, потерпевший же только давал объяснения; только прокурор обладал правом принесения протеста в порядке надзора; по делам частного обвинения, если прокурор вступал в дело, потерпевший терял право на примирение с подсудимым и т.д.

Такое положение потерпевшего в советском уголовном процессе было вполне оправдано, поскольку помимо прокурора существовал ещё один орган, который был обязан контролировать правильность выполнения прокурором своей функции, а в некоторых случаях и самостоятельно выполнять отдельные элементы функции обвинения, защищая при этом права и интересы потерпевшего. Таким органом был суд, который мог по собственной инициативе отправить дело на доследование, в том числе и для изменения обвинения на более тяжкое, возбудить уголовное дело по новому обвинению, а также в отношении нового лица. В случае отказа прокурора от обвинения суд был вправе продолжить разбирательство дела по существу, фактически принимая на себя функцию обвинения.

Теперь, когда в основе судопроизводства лежит принцип состязательности, роль суда изменилась. Суд выполняет только функцию разрешения дела, не выступая на стороне обвинения или стороне защиты. Суд создаёт необходимые условия для выполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав (ст.15 УПК). Чёткое разделение функций обвинения и разрешения дела, ограниченность суда пределами предъявленного подсудимому обвинения, отсутствие у него возможности подменять органы, выдвигающие и обосновывающие обвинение, и самостоятельно устанавливать виновность лица, сталкивается с правом каждого человека на свободный доступ к правосудию.

Конституция РФ гарантирует потерпевшему доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба (ст. 52); судебную защиту его прав и свобод (ч.1 ст. 46); право обжаловать решения и действия органов государственной власти и должностных лиц (ч.2 ст. 46). При этом интересы потерпевшего в уголовном судопроизводстве не могут быть сведены исключительно к возмещению причиненного ему вреда, они в значительной степени связаны также с разрешением вопросов о доказанности обвинения, его объеме, применении уголовного закона и назначении наказания. УПК в качестве назначения уголовного судопроизводства устанавливает защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений (п.1 ч.1 ст. 6 УПК) и относит потерпевшего к стороне обвинения, наделяя его правом участвовать в уголовном преследовании по всем уголовным делам (п. 47 ст. 5, ст.22 УПК).

Чтобы потерпевший мог эффективно поддерживать обвинение, ему предоставляются обширные права: знать о предъявленном обвинении; представлять доказательства; заявлять ходатайства и отводы; знакомиться по окончании предварительного расследования со всеми материалами уголовного дела, выписывать из уголовного дела любые сведения и в любом объеме, снимать копии с материалов уголовного дела, в том числе с помощью технических средств; получать копии постановлений о прекращении уголовного дела, приговора суда первой инстанции, решений судов апелляционной и кассационной инстанций; участвовать в судебном разбирательстве уголовного дела в судах первой, второй и надзорной инстанций; выступать в судебных прениях; знакомиться с протоколом судебного заседания и подавать на него замечания; обжаловать приговор, определение, постановление суда; знать о принесенных по уголовному делу жалобах и представлениях и подавать на них возражения (ст.42 УПК). Ему также предоставлено право поддерживать обвинение по всем уголовным делам, а не только по делам частного обвинения, как это было ранее180.

Однако роль и формы участия потерпевшего в уголовном преследовании существенно отличаются от участия в нём государственных органов. Исходя из положений УПК, потерпевшего по делам публичного и частно-публичного обвинения нельзя отнести к лицам, осуществляющим уголовное преследование на досудебных стадиях. На стадии предварительного расследования потерпевший по-прежнему вынужден вести себя пассивно. Ещё в 1971 В. М. Савицкий писал, что, «возникнув на предварительном следствии, функция потерпевшего опирается на деятельность следователя в той ее части, которая посвящена обвинению. Вне этой деятельности потерпевший не может использовать свои права, не может добиться удовлетворения своих претензий к обвиняемому. Функция потерпевшего на предварительном следствии практически реализуется только с помощью следователя, находя свое внешнее выражение в составляемых им процессуальных документах. Развитие процесса происходит здесь исключительно в силу действий следователя, и роль потерпевшего сводится, поэтому, к оказанию содействия следователю в осуществлении им функции обвинения»181.

Стоит согласиться и с тем, что и в суде потерпевшего по делам публичного и частно-публичного обвинения вряд ли можно рассматривать как обвинителя182. Действительно, потерпевший по делам публичного и частно-публичного обвинения лишён важнейшего права обвинителя - формулировать изменять обвинение.

Однако приведённые выше положения Конституции РФ и УПК позволяют сделать вывод, что в нашем законодательстве существует возможность совместного поддержания обвинения государственным обвинителем и потерпевшим, или присоединения потерпевшего к предъявленному публичному обвинению183. Поэтому и прекращение уголовного преследования должно во всех случаях происходить при определённом участии потерпевшего.

Тезис, что «потерпевший не может поддерживать государственное обвинение, которого при отказе прокурора от обвинения уже нет»184, нам представляется не совсем верным, поскольку «обвинения нет» только в том случае, если отказ от обвинения был мотивирован в соответствии с положениями законодательства и не является ошибочным. Только законный и обоснованный отказ может аннулировать имеющееся обвинение, и только в этом случае потерпевший вполне справедливо может быть лишён права поддерживать обвинение. Принцип законности исключает произвольное усмотрение при отказе от обвинения. Оно недопустимо в той же мере, в какой недопустимо произвольное уголовное преследование185. Лицо, осуществляющее уголовное преследование, обязано мотивировать отказ от обвинения как на досудебных стадиях, так и в суде (ч.4 ст.7; ч.7 ст. 246 УПК). Требование закона о приведении мотивов решения об отказе от обвинения предполагает возможность его последующей проверки. Следовательно, до тех пор, пока такая возможность не будет реализована либо утрачена по истечении сроков обжалования, отказ от обвинения не лишает потерпевшего права поддерживать обвинение.

Чтобы предотвратить ограничение прав потерпевшего, в УПК РСФСР была предусмотрена процедура выяснения мнения потерпевшего по поводу отказа государственного обвинителя от обвинения. Статья 430 УПК РСФСР устанавливала правило, согласно которому в суде присяжных отказ прокурора от обвинения в стадии судебного разбирательства влек прекращение дела полностью или в соответствующей части только при отсутствии возражений со стороны потерпевшего. Это было одним из условий законности отказа от обвинения в суде присяжных.

При возражении потерпевшего разбирательство дела продолжалось в объёме лишь тех эпизодов предъявленного подсудимому обвинения, по которым гражданин, пострадавший от преступления, признан потерпевшим186. После вынесения Конституционным Судом РФ постановления от 20 апреля 1999 года № 7-П по делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 3 части первой статьи 232, части четвертой статьи 248 и части первой статьи 258 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросами Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда города Нижний Новгород, в котором он признал ч.2 ст. 248 УПК РСФСР не соответствующей Конституции РФ187, это правило было распространено и на общий порядок судопрозводства. Весь дальнейший период действия УПК РСФСР судебная практика рассматривала выяснение мнения потерпевшего в качестве одного из элементов принципа состязательности и равноправия сторон. Так, Президиум Верховного Суда РФ отменил приговор и определение Судебной коллегии, а дело направил на новое судебное рассмотрение, поскольку суд нарушил закрепленные в ч. 3 ст. 123 Конституции Российской Федерации принцип состязательности и равноправия сторон. «Суд не обеспечил потерпевших правом выступить в судебных прениях, а также не выяснил, желают ли потерпевшие воспользоваться таким правом, тем самым они были лишены возможности сформулировать свои требования, изложить свою позицию по поводу отказа государственного обвинителя от обвинения и высказать возражения. Суд должен был не только предложить потерпевшим по окончании судебного следствия воспользоваться правом участия в судебных прениях, но и разъяснить им в начале судебного разбирательства в порядке ст. 274 УПК РСФСР, что они этим правом наделены» 188.

Признание необходимости выяснения мнения потерпевшего и его права самостоятельно, без участия государственного обвинителя, поддерживать обвинение вызывали на практике ряд новых вопросов. Каким образом необходимо выяснять мнение потерпевшего, если он отсутствует в судебном заседании? В состоянии ли потерпевший самостоятельно на должном уровне поддерживать обвинение? Как должен вести себя государственный обвинитель, если потерпевший настаивает на продолжении судебного разбирательства?

Наука и практика предлагали различные пути решения этих вопросов. Так, решая вопрос о явке потерпевшего, Верховный Суд РФ предлагал расценивать сознательную неявку потерпевшего в судебное заседание или отказ от выступления в судебных прениях как согласие потерпевшего с отказом прокурора от обвинения. Свердловским областным судом К. оправдан по ч. 3 ст. 148 УК РСФСР (вымогательство) за недоказанностью совершения преступления. Кассационная инстанция, рассмотрев дело по жалобе потерпевших в части оправдания подсудимого и оставив оправдательный приговор без изменения, указала следующее:

«Как видно из материалов дела, государственный обвинитель отказался от обвинения по ч. 3 ст. 148 УК РСФСР. Потерпевший Шихов, согласно его собственноручному заявлению, от участия в судебном заседании сознательно уклонился. Участвовавшая в процессе потерпевшая Литвинцева от предоставленной возможности выступить в судебных прениях отказалась. При таких обстоятельствах суд, в соответствии с постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 20 апреля 1999 г. № 7-П, не вправе был выносить обвинительный приговор, в связи с чем позиция суда первой инстанции признана правильной»189. Однако в этом случае остаётся не разрешённым вопрос, как должен поступить суд, если ему неизвестна причина неявки потерпевшего, имеет ли он право приостановить разбирательство дела до выяснения причин неявки потерпевшего?

Анализ постановлений и определений Конституционного Суда РФ190, постановлений Пленума Верховного Суда РФ191. позволяет утверждать, что и в настоящее время суды при отказе государственного обвинителя от обвинения обязаны выяснять мнение потерпевшего. Лишение потерпевшего возможности изложить свою позицию нарушает равенство прав сторон и ограничивает доступ к правосудию и потому является нарушением уголовно-процессуального закона. Однако необходимо констатировать факт, что суд во всех случаях мотивированного отказа от обвинения независимо от мнения потерпевшего обязан прекращать уголовное дело или уголовное преследование подсудимого. Представляется, что с учётом того, что потерпевший отнесён законом к стороне обвинения, выяснять мнение потерпевшего обязан прежде всего государственный обвинитель, именно на нём в первую очередь лежит обязанность защищать права лиц потерпевших от преступлений. Однако проведённое анкетирование показало, что только 37,05% государственных обвинителей при отказе от обвинения считают необходимым учитывать мнение потерпевшего, 29,08% будут учитывать его только в случае полного отказа от обвинения, 33,87 % считают возможным отказаться от обвинения без учёта мнения потерпевшего. При этом 77,74 % государственных обвинителей указали, что независимо от мнения потерпевшего основное значение для них будет иметь их собственное внутреннее убеждение, сложившееся на основе исследованных доказательств.

В целях создания потерпевшему возможности поддерживать обвинение предлагалось обязать государственного обвинителя в случае несогласия потерпевшего с его отказом от обвинения продолжать участвовать в деле. Однако очевидно, что государственный обвинитель, у которого сложилось внутреннее убеждение о необходимости отказа от обвинения, не сможет эффективно в дальнейшем поддерживать данное обвинение.

Чтобы избежать этого, предлагалось предоставить потерпевшему право поддерживать обвинение самостоятельно, без участия государственного обвинителя, пользуясь услугами представителя, для чего закрепить в УПК право потерпевшего на бесплатную юридическую помощь представителя192. Это предложение тоже было отвергнуто законодателем193, и мы разделяем эту позицию.

Деятельность лиц, осуществляющих публичное уголовное преследование, и деятельность потерпевшего не совпадают по своему направлению, поскольку не совпадают цели, на достижение которых эта деятельность направлена194. Государственный обвинитель в суде поддерживает государственное обвинение, он защищает общественные, государственные интересы, его задачей является привлечение к уголовной ответственности лица, виновного в совершении преступления. Потерпевшего же интересует прежде всего восстановление его прав, нарушенных преступлением, возмещение материального и морального вреда195. Конечно, в большинстве случаев потерпевший заинтересован в привлечении к уголовной ответственности именно виновного лица, но далеко не всегда. Невозможно требовать от потерпевшего объективности при поддержании обвинения, поскольку он лично заинтересован в исходе дела. Следовательно, осуществляемое им самостоятельно публичное уголовное преследование не будет соответствовать требованиям закона, и он, как обвинитель, подлежит отводу.

Возникает также вопрос - за счёт каких средств подсудимому, в случае его оправдания, будет возмещаться вред, причиненный уголовным преследованием, нахождением под стражей, ограничением его прав, другими действиями, в частности наложением ареста на имущество?

По-видимому, не найдя ответов на эти вопросы, законодатель не предусмотрел в УПК возможность самостоятельного поддержания обвинения потерпевшим по делам публичного и частно-публичного обвинения и не предложил, по сути, взамен никакой иной процедуры, позволяющей потерпевшему контролировать действия государственного обвинителя.

8 декабря 2003 года Конституционный Суд РФ признал не соответствующей Конституции РФ ч. 9 ст. 246 УПК, указав при этом, что интересы потерпевшего в уголовном судопроизводстве не могут быть сведены исключительно к возмещению причиненного ему вреда, они в значительной степени связаны также с разрешением вопросов о доказанности обвинения, его объеме, применении уголовного закона и назначении наказания, тем более что во многих случаях от решения этих вопросов зависят реальность и конкретные размеры возмещения вреда. Гарантируя судебную защиту интересов гражданина и его право на обжалование в суд решений и действий органов государственной власти и должностных лиц, ст. 46 Конституции РФ исходит из обязанности государства обеспечить каждому рассмотрение его дела как минимум двумя судебными инстанциями. Ограничение права на доступ к суду вышестоящей инстанции не может быть оправдано конституционно значимыми целями, а предусмотренный ч.9 ст. 246 УПК пересмотр судебных решений ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств не может рассматриваться в качестве достаточной гарантии прав участников уголовного судопроизводства196.

Потерпевший получил возможность обжаловать в кассационном и апелляционном порядке решение, принятое в результате отказа государственного обвинителя от обвинения в суде. Но доступ к правосудию - это не только право быть услышанным, но и соответствующая обязанность государственных органов принять решение по приведённым аргументам. Действующее законодательство не предусматривает вынесения процессуального документа, фиксирующего решение государственного обвинителя об отказе от обвинения и это обстоятельство препятствует его обжалованию. Суд 2-й инстанции лишён возможности принять решение о законности и обоснованности отказа государственного обвинителя по основаниям, предусмотренным п.п. 1,2 ст. 24 и п.1 ст. 27 УПК. Потерпевший может обжаловать только судебное постановление о прекращении уголовного дела, уголовного преследования в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения, которое выносится при наличии мотивированного заявления об отказе от обвинения.

Наше законодательство вернулось к ситуации, возникшей в 1999 году после вынесения Конституционным судом РФ постановления от 20 апреля 1999 г №7 –П. Разъясняя впоследствии это постановление, Конституционный Суд РФ оставил открытым вопрос о том, возможен ли пересмотр решения суда, принятого в результате отказа от обвинения (на тот момент это был приговор), если позиция государственного обвинителя была ошибочной и это отразилось на законности и обоснованности приговора, указав лишь, что решение по данному вопросу должно приниматься самими судами кассационной и надзорной инстанций197. Суды так и не выработали единого подхода к этому вопросу, принимая различные решения198.

По мнению Конституционного Суда РФ, вышестоящий прокурор, если он установит, что нижестоящим прокурором не были обеспечены публичные интересы, вправе и обязан исправить обнаруженные отступления от требований закона. При этом Генеральный прокурор РФ и подчинённые ему прокуроры вправе как принимать решения, обязательные для нижестоящих прокуроров, так и отменять принятые нижестоящими прокурорами решения.

Не оспаривая обязанность и право прокурора исправлять допущенные нарушения закона, необходимо отметить, что в силу специфики акта отказа от обвинения вышестоящий прокурор не может отменить решение государственного обвинителя об отказе от обвинения, поскольку сразу после заявления государственным обвинителем мотивированного отказа по делу принимается судебное решение. По этой причине пересмотр решения государственного обвинителя возможен только совместно с судебным решением. Пересмотр же не вступившего в законную силу судебного решения возможен только в апелляционном либо кассационном порядке. Вступившее в законную силу судебное решение, принятое в результате отказа от обвинения, может быть пересмотрено только при наличии новых или вновь открывшихся обстоятельств. В порядке надзора пересмотр такого решения невозможен в связи с новеллой, закреплённой в ст. 405 УПК.

Чтобы создать полноценную возможность исправления допущенной государственным обвинителем ошибки в законодательстве стоило бы предусмотреть обязанность государственного обвинителя выносить постановление об отказе от обвинения и представить потерпевшему и вышестоящему прокурору возможность апелляционного и кассационного обжалования данного постановления совместно с постановлением суда о прекращении уголовного дела или уголовного преследования.

Отказ от обвинения в случае прекращения уголовного дела или уголовного преследования влечёт также окончательное разрешение целого ряда процессуальных вопросов. Отменяется мера пресечения, применённая к обвиняемому (подсудимому); снимается арест с имущества и корреспонденции; отменяется временное отстранение от должности; прекращается контроль и запись переговоров (п.8 ч.2 ст. 213, п.2 ч. 3 ст. 239 УПК). В некоторых случаях должно быть принято и решение о судьбе вещественных доказательств (ч. 3 ст. 81, п.9 ч.2 ст. 213, п.3 ч.3 ст. 239 УПК).

Социальные последствия отказа от обвинения выражаются в полной реабилитации лица. Реабилитация - это многогранный комплексный правовой институт глубокого социально-нравственного смысла. В социальном аспекте реабилитация означает, что независимо от стадии уголовного процесса, в которой она осуществляется, и от органа, принявшего реабилитирующий акт, обвиняемый, подсудимый, осуждённый официально провозглашаются невиновными в совершении преступления, тем самым констатируется отсутствие самих оснований для привлечения лица к уголовной ответственности и уголовно-правового отношения. Уголовное преследование и меры уголовно-процессуального принуждения, а также все вытекающие отсюда неблагоприятные социально-правовые последствия признаются социально неоправданными.

Существует два основных подхода к пониманию правового аспекта реабилитации. Согласно первому из них, реабилитация - это оправдание судом подсудимого или прекращение уголовного дела в отношении осужденного, обвиняемого, а также подозреваемого за отсутствием события, состава преступления, ввиду недоказанности участия обвиняемого в совершении преступления, а равно по другим основаниям, представляющим собой различные варианты перечисленных условий и обстоятельств199. В этом случае реабилитация выступает в качестве формального основания возмещения вреда, причиненного гражданину судебно-следственными органами в процессе осуществления уголовного преследования200. Именно в таком виде понятие реабилитации существует в УПК Республики Казахстан (ч.1 ст. 39).

Согласно другой точке зрения, реабилитация - это не только признание невиновности лица, но и последующее восстановление его в правах и честном имени, а также возмещение ущерба201. Именно так реабилитация понимается, например, в Модельном УПК для государств-участников СНГ (Глава 7) и УПК Республики Узбекистан (Раздел 7). УПК тоже воспринял эту точку зрения, определив реабилитацию как порядок восстановления прав и свобод лица, незаконно или необоснованно подвергнутого уголовному преследованию, и возмещение причинённого ему вреда (п.34 ст. 5 УПК).

В значении и сущности реабилитации выделяют три функции: компенсационную, политическую и нравственную202.

Компенсационная функция состоит в том, что государство принимает на себя устранение всех неблагоприятных последствий, при этом восстанавливаются личные блага, лишение или ограничение которых представляет собой вред. Ликвидируются и более отдалённые последствия привлечения к уголовной ответственности, происходит полное восстановление социально-правового статуса гражданина, его ресоциализация во всех сферах. Часть 1 ст. 133 УПК уточняет, что государственные органы возмещают реабилитированному имущественный вред, устраняют последствия морального вреда и восстанавливают трудовые, пенсионные, жилищные и иные права. При реабилитации в порядке, установленном Главой 18 УПК, возмещается только тот вред и восстанавливаются только те права, которые были непосредственно причинены и ограничены осуществлявшимся в отношении реабилитированного уголовным преследованием, либо незаконным применением к нему мер процессуального принуждения.

В ч.1 ст. 135 УПК перечислены виды возмещаемого реабилитированному лицу имущественного вреда, причиненного в результате уголовного преследования и применения мер процессуального принуждения. Помимо возмещения заработной платы, пенсии, ряда других непосредственно указанных в ч. 1 ст. 135 УПК возмещаемых сумм, п.5 данной статьи предусматривает возмещение и иных расходов. Таким образом, законодателем не установлен исчерпывающий перечень расходов, подлежащих возмещению в порядке главы 18 УПК. К иным расходам могут относиться суммы, взысканные с незаконно осужденного по гражданскому иску, внесенные реабилитированным в возмещение имущественного вреда добровольно, расходы на оплату проезда по вызовам органов расследования и суда, найма жилого помещения203.

В порядке главы 18 гражданину не должна возмещаться упущенная выгода, поскольку этот вред не причинён непосредственно уголовным преследованием лица и применявшимся к нему мерами принуждения. Кроме того, размер её не может быть установлен произвольно реабилитированным, органами уголовного преследования или судом и подлежит доказыванию. Поэтому более приемлемым способом разрешения вопроса о её размере и необходимости возмещения является гражданское судопроизводство.

Моральный вред, возмещаемый в порядке ст. 136 УПК, может выражаться в лишении или ограничении свободы и лишении или умалении чести (положительной репутации), дискредитации доброго имени гражданина. Возмещается моральный вред только способами, установленными в ст. 136 УПК. Вопрос о компенсации морального вреда в денежном выражении рассматривается в порядке гражданского судопроизводства.

Значение института реабилитации не ограничивается охраной прав и законных интересов личности. Не менее важен и социально-политический аспект реабилитации. «Выступая средством исправления следственных и судебных ошибок, восстанавливая невиновных в их нарушенных правах, он утверждает высокие идеалы гуманизма и нравственности при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности, даёт гражданам основания верить в торжество закона и правды. Тем самым, институт реабилитации придаёт юридическую форму правовым и социальным обязательствам государства перед личностью, и выступает гарантией того, что следственные и судебные ошибки будут исправлены и справедливость в итоге будет восстановлена»204.

Нравственная функция реабилитации вытекает из двух предыдущих и представляет собой осознание гражданином, вовлечённым в сферу головного судопроизводства, защищённости со стороны закона своих прав, в частности, права на возмещение вреда205.

Стоит согласится с мнением И.Л. Петрухина, что при конструировании главы 18 УПК «без достаточных оснований соединены два разных института: реабилитация и возмещение вреда, причиненного незаконными действиями следователя, прокурора, суда»206. Круг оснований прекращения уголовного дела, включённых законодателем в ст. 133 УПК, неоправданно широк. Основания, предусмотренные п.п. 5,6 ст. 24 и п.п. 4-6 ст. 27 УПК не должны влечь за собой реабилитацию лица в порядке главы 18 УПК. Эти основания были отнесены законодателем к основаниям реабилитации, по видимому, в связи с тем, что при их наличии осуществление уголовного преследования и применение мер принуждения считаются незаконными. Однако реабилитация имеет своей целью, прежде всего, восстановление социальной справедливости, нарушенной в результате уголовного преследования невиновного лица. А о необходимости восстановления социальной справедливости при наличии оснований, предусмотренных п.п. 5,6 ст. 24 и п.п. 4-6 ст. 27 УПК речи идти не может, поскольку вопрос о виновности либо невиновности ни органами уголовного преследования, ни судом не разрешается. Порядок восстановления прав и возмещения имущественного и морального вреда, установленный главой 18 УПК, при наличии подобных оснований не должен применяться, а все последствия, причинённые незаконным уголовным преследованием и применением мер принуждения в этих случаях, могут быть устранены в порядке гражданского судопроизводства в соответствии со ст. 1070 ГК РФ. То же самое можно сказать и об обстоятельствах, предусмотренных ч.3 ст. 133 УПК. Представляется, что возмещение вреда в порядке реабилитации должно осуществляться только в отношении лица, привлечённого к уголовной ответственности и впоследствии признанного невиновным.

Вряд ли можно согласится с мнением, что одним из обязательных условий возмещения в рамках реабилитации вреда, причинённого действиями правоохранительных органов, является их противоправность207. Употребляющиеся в главе 18 УПК термины «незаконно подвергнутого уголовному преследованию» и «незаконно подвергнутого мерам процессуального принуждения» не совсем полно отражают основания реабилитации и нуждаются в уточнении. Специфика уголовно-процессуальной деятельности обусловливает возможность и такой ситуации, когда достаточные социально-нравственные предпосылки для восстановления прав и возмещения вреда пострадавшему создаются и в результате уголовно-процессуальных действий, не являющихся незаконными. Несмотря на то, что имел место отказ от обвинения, задержание или какая либо мера пресечения могли быть применены к лицу совершенно законно и обоснованно. Следует согласиться с тем, что «чем бы ни был детерминирован факт применения в отношении невиновного наказания или иных мер судебно-следственного принуждения - злоупотреблением или небрежностью должностных лиц, недобросовестным отношением их к своим служебным обязанностям или недостаточным знанием ими требований закона, несовершенством последнего или крайней сложностью уголовного дела и стечением обстоятельств, причиненный вред не может найти оправдания ни с социально-нравственных, ни с юридических позиций. Это обстоятельство и образует главную предпосылку для законодательного регулирования его возмещения»208.

Мы полагаем, что главным, непосредственно соответствующим назначению института реабилитации, условием восстановления прав и возмещения любого вида вреда, причиненного гражданину органами уголовного преследования и судом, является его невиновность в совершении преступления.

В литературе высказывалось мнение, что следует признавать за лицом право на возмещение вреда и в случае виновности гражданина в преступлении, совершение которого порочит его в значительно меньшей степени, нежели вменяемое ему в вину209. Законодатель учёл это предложение и признал за лицом право на реабилитацию и в случае частичной отмены приговора суда и прекращения уголовного дела (п.4 ч.2 ст. 133 УПК). Однако редакция п.4 ч.2 ст.133 УПК позволяет сделать вывод, что право на реабилитацию имеет только осуждённый, в отношении которого был частично отменён обвинительный приговор. Такое ограничение нарушает права этого же участника, если имел место частичный отказ от обвинения на досудебной стадии. Представляется, что в настоящее время это положение законодательства стоит толковать расширительно, право на реабилитацию, в случае частичного отказа от обвинения, должен иметь и обвиняемый.

Мы не согласны с мнением, что при частичной реабилитации речь может идти исключительно о восстановлении чести гражданина210. По нашему мнению, и в случае частичной реабилитации лицо может иметь право на возмещение имущественного вреда и восстановление нарушенных прав. Так, одним из условий применения меры пресечения в виде заключения под стражу является то, что лицо обвиняется в совершении преступления, за которое уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет (ч.1 ст. 108 УПК). Мы полагаем, что если к обвиняемому было применено заключение под стражу с учётом этого условия, а в дальнейшем будет установлено, что он совершил менее тяжкое преступное деяние, обвиняемый имеет право на возмещение всех видов вреда, которые были ему причинены в результате содержания под стражей.

Нет необходимости отдельно признавать за лицом право на реабилитацию, как это предусмотрено в ч.1 ст. 134 УПК. Право на реабилитацию появляется сразу после прекращения уголовного дела по реабилитирующим основаниям или вынесения оправдательного приговора. Сформулированное в ст. 134 УПК правило совершенно излишне и является дополнительным формальным условием для возникновения у лица права на реабилитацию, что создаёт возможность для необоснованного лишения лица принадлежащего ему права.

Так, по приговору суда Титов был оправдан за недоказанностью его участия в совершении вменяемых ему в вину преступлений и обратился в суд с заявлением о признании за ним права на реабилитацию и о возмещении имущественного вреда. Областной суд отказал Титову в признании права на реабилитацию в порядке, предусмотренном ст. 134 УПК, и выплате 21000 рублей в возмещение заработной платы. На это решение суда прокурором было принесено представление. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ оставила без удовлетворения кассационное представление прокурора, указав, что по смыслу ст. 134 УПК приговор, определение, постановление суда, вынесенные по основаниям, предусмотренным в ч. 2 ст. 133 УПК, обязательно должны содержать указание о праве гражданина на реабилитацию, включая возмещение ему причиненного вреда. Оправдательный приговор в отношении Титова был вынесен 22 февраля 2001 года, т.е. до введения в действие УПК Российской Федерации, и, соответственно, не содержал указания на такое право оправданного. Вынесение же дополнительного акта о реабилитации, как ставится вопрос в представлении, действующее уголовно-процессуальное законодательство не предусматривает211.

Ещё одним препятствием для восстановления прав оправданного является заявительный порядок возмещения вреда. Заявительный порядок может быть уместен только тогда, когда речь идёт о восстановлении чести несправедливо обвинённого в совершении преступления. Во всех остальных случаях необходимость заявления лицом соответствующего требования, на наш взгляд, тоже является дополнительным формальным условием, излишне усложняющим процедуру.

Решение о возмещении лицу вреда, причинённого уголовным преследованием и мерами принуждения, «как и решение о возвращении гражданину свободы, следовало бы рассматривать в качестве необходимой составной части соответствующего уголовно-процессуального акта, которым официально удостоверяется несправедливость уголовного наказания или мер уголовно-процессуального принуждения: оправдательного приговора, постановления органа дознания, следователя или прокурора о прекращении уголовного дела в стадии предварительного расследования по основаниям, реабилитирующим обвиняемого, а также определения или постановления суда о прекращении уголовного дела по названным основаниям в стадии предания суду, кассационного, надзорного производства или возобновления дела по вновь открывшимся обстоятельствам, определения или постановления названных судебных инстанций, которыми в содержание обвинения, предъявленного на предыдущих стадиях процесса, или в назначенное и исполненное наказание внесены существенные изменения, и т.д. и т.п.»212. Таким образом, государственному органу стоило бы сразу после прекращения уголовного дела выносить указанное в ч.4 ст. 135 УПК постановление о производстве выплат. При этом вполне «достаточно, чтобы своим содержанием данное решение отвечало лишь на основные вопросы, а именно: какими мерами принуждения по уголовному делу и какой вред причинен, кому и каким способом он должен быть возмещен»213. Окончательные же расчеты объема подлежащего возмещению имущественного вреда могут быть произведены в дальнейшем соответствующими финансовыми органами государства на основании как имеющихся в деле, так и дополнительно представленных заинтересованными лицами уголовно-процессуальных и иных документов, отражающих размер утраченной заработной платы, иных упущенных доходов и т. п.

При этом, если по каким либо причинам государственный орган, принявший окончательное решение, не рассмотрел вопрос о возмещении реабилитированному вреда, необходимо предоставить лицу право самостоятельно направлять требование о возмещении вреда непосредственно в суд. Однако возлагать обязанность реабилитации исключительно на суд214, по нашему мнению, нецелесообразно, поскольку это может привести к перегруженности судов. Тем более что с введением в действие УПК наблюдается рост числа дел, прекращённых по реабилитирующим основаниям. Так, по данным Генеральной прокуратуры РФ за 3 месяца 2002 года после 1 июля было прекращено за отсутствием события преступления либо состава преступления 66 015 уголовных дел, возбужденных органами МВД РФ, что в 2 раза превышает показатели за аналогичный период 2001 года215. В значительном числе случаев реабилитация вполне может быть осуществлена и органами уголовного преследования. Согласно статистике в ходе досудебного расследования было реабилитировано в 1998 г. - 5711 чел., в 1999 г. – 4778 чел., в 2000 г. – 4359 человек216.

Отказ от обвинения влёчёт за собой также и гражданско-процессуальные, гражданско-правовые (связанные с реабилитацией) последствия. Отказ от обвинения не лишает сторону обвинения права в дальнейшем предъявить гражданский иск в порядке гражданского судопроизводства (ч.10 ст. 246 УПК), но рассмотрение такого иска в гражданском процессе имеет свои особенности, в частности особый порядок доказывания, связанный с преюдициальным значением фактов, установленных некоторыми решениями государственных органов.

В литературе по вопросу о юридическом значении акта отказа от обвинения (прекращения уголовного дела) в гражданском процессе высказаны две основные точки зрения. Согласно первой, этот вопрос чётко урегулирован ч.4 ст. 61 ГПК РФ установившей, что для суда, рассматривающего дело о гражданско-правовых последствиях действий лица, обязателен только лишь приговор суда. Оснований же для распространения по аналогии права преюдиции решения и приговора суда на «прокурорско-следственные» акты, не имеется, поскольку аналогия не может быть применена при наличии правовой нормы, регулирующей спорное гражданское отношение217. Значит суждения следственных органов о том, имели ли место действия и совершены ли они определенным лицом, сформулированные в постановлении по уголовному делу, необязательны для суда, рассматривающего иск о гражданско-правовых последствиях этих действий. В противном случае суд из органа правосудия, постановления которого выносятся на основе материалов дела, исследованных в судебном заседании, и, вследствие этого, приобретают верховенство над всеми другими актами, превратился бы в регистратора мнения следователя218.

По нашему мнению, акт отказа от обвинения должен иметь преюдициальное значение при рассмотрении гражданского иска в порядке гражданского судопроизводства. Пункт 4 ч.2 ст. 392 ГПК РФ допускает возможность, что основанием к вынесению решения суда может послужить не только предыдущее решение или приговор суда, но и определение, постановление суда, а также постановление иного государственного органа. Мы согласны с тем, что преюдициальность фактов основывается на компетенции соответствующих правоприменительных органов и законной силе выносимых ими правоприменительных актов, и, следовательно, есть все основания полагать, что факты, установленные актом любого правоприменительного органа, имеют преюдициальное значение для суда, рассматривающего дело с участием тех же лиц, если эти акты вынесены в пределах компетенции соответствующего органа и вступили в законную силу220.

Таким образом, основным вопросом, на который необходимо ответить при определении преюдициального значения актов следственных органов, является вопрос о компетентности лица, осуществляющего уголовное преследование, устанавливать своим решением определённые обстоятельства произошедшего события.

Согласно статьи 49 Конституции РФ виновность лица в совершении преступления может быть установлена только приговором суда и потому выводы о виновности лица в совершении действий, входящих в состав преступления, а также само совершение этих действий, содержащиеся в постановлении лица, осуществляющего уголовное преследование, обязательными для суда являться не могут.

В то же время наше законодательство вполне допускает возможность признания лица невиновным в совершении преступления не только судом, но и органами уголовного преследования. «Это с очевидностью вытекающее непосредственно из закона положение и определяет тот факт, что юридическое значение акта прекращения уголовного дела по реабилитирующим основаниям практически во всех случаях абсолютно равнозначно оправдательному приговору»221. Следовательно, установленные в постановлении о прекращении уголовного дела или уголовного преследования факты, при условии, что такое прекращение связано с отказом от обвинения, имеют преюдициальное значение при рассмотрении дела о гражданско-правовых последствиях действий лица, обвинявшегося в совершении преступления.